Желтый бриллиант - Тамара Перова (2017)

Когда вечером Николай вошел в квартиру, в нос ему ударил едкий запах уксуса и лаврового листа. На кухне, на табуретке, расставив ноги, как наездник на коне, в светлом пальто, сапогах на высоких каблуках сидела Таня. На полу перед ней стояла огромная пятилитровая банка с огурцами и помидорами. Похрустев огурцом, она сунула правую руку в банку, достала помидор, левую ладонь лодочкой держала под помидором, видимо, чтобы не закапать новое пальто.

Таня не встала и не подлетела, как обычно, к мужу, чтобы расцеловать его «после долгой разлуки». Она гордо посмотрела на Николая и сообщила с помидором во рту:

— Купила в «Балатоне» (популярный в советское время магазин продуктов, недорого вина, народных промыслов и одежды из дружественной Венгрии) целых три банки, еле дотащила до машины!

На следующий вечер Николая ждал еще более «суровый» сюрприз. Он с опаской открыл входную дверь. Да! Уже в прихожей стоял знакомый до боли запах детства. Таня, стоя над кухонной тумбой, из наполовину развороченной консервной банки ела «Кильку в томате». Она возмущенно посмотрела на Николая, допила из баночки с острыми железными краями томатную жижу и с пафосом произнесла:

— Люди в космос летают, компьютер придумали, а консервные банки открываем, как в средние века! Я купила пять баночек.

Николай молчал, в голову лезли странные, противоречивые мысли.

Дальше вечер прошел, как обычно: вкусный ужин.

— Юшка, я тебя очень люблю!

— Нет, Колька, а я тебя еще больше люблю.

Потом была любовь.

На следующее утро Таня встала довольно рано, очень бледная и прямиком в ванную: ее сильно тошнило. Николай был уверен, что это — результат огурцов и кильки в томате. Заваривая кофе, она уронила на плиту новомодную «джезву» и потеряла сознание. Хорошо, что Николай стоял рядом. Через минуту Таня пришла в себя, но ей было плоховато.

Приехала «скорая», врач долго разговаривал с Татьяной Петровной, в коридоре на вопрос мужа равнодушно пожал плечами и уехал. Таня ответила, что все нормально, чмокнула Кольку в нос, быстро оделась и уехала.

Николай провел вес день и вечер в ректорате. Вопросы, проблемы, совещания — все как обычно.

Наконец, дома. Юшка стояла в центре комнаты в белом махровом халате, глаза светились крупными изумрудами. Руки в боки, как буква «Ф». Таня никогда так не делала, эта скандальная, бабская поза была ей абсолютно не присуща. Она не переставала удивлять мужа.

— Николай Александрович, а как Вы отнесетесь к тому, что станете отцом своего ребенка? — протяжно, нараспев, спросила Юшка.

Николая бросило в жар. Соленые огурцы и килька — к беременности, знает каждый школьник. Как он не сообразил — физик, одним словом.

— Я умру от счастья.

— Тогда Ваш ребенок станет безотцовщиной, а его мамочка — матерью-одиночкой, — и без паузы продолжала, — я была у врача — восемь недель, надо сдать кучу анализов, есть творог и яблоки зеленого цвета.

Николай как самую драгоценную в мире ношу взял Юшку на руки, положил на диван, встал перед ней на колени и долго, нежно целовал. Потом, дрожащей рукой дотронулся до халата и тихо спросил:

— Он там?

Она шепотом ответила:

— Там. Я думаю, у нас будет мальчик, ведь я ела соленые огурцы, а к девочке — едят торты и мармелад.

В голосе Юшки появилась новая, рассудительная интонация. Интонация матери.