Желтый бриллиант - Тамара Перова (2017)

Ее второй раз в жизни жестоко избили. Сначала — папа, которого Таня очень любила, потом — муж, которого она боготворила. Били практически одинаково, только отец тяжелым, как камень, кулаком, а муж — ногами в ботинках на толстой подошве. Ее не щадили. А говорят, две бомбы в одну воронку не падают!

Папа был собственник, «кулацкий сын», как он себя называл. Таня, его любимая собственность, — ослушалась, не подчинилась воле отца и была наказана. А Николай? Таня задавала себе вопрос: как, почему, Николай ее бросил. Обида за то, что она не так, как ему хотелось, отнеслась к его несправедливой, вопиюще нелогичной, оскорбительной отставке? Ведь она хотела его успокоить, поддержать. Но она не лгала, никогда, ни по какому поводу. Лучше горькая, правда, чем сладкая ложь! И он был такой же, за это они уважали друг друга — за правду в жизни, в мелочах, и в главном. Может быть, она была для Кольки всего лишь собственностью? Привычной, удобной, как старые домашние тапочки? Но тапочки рано или поздно рассыпаются в прах, их приходится менять на новые. А чтобы не было так жалко расставаться, тапочки становятся «виноватыми» тем, что износились, и их наказывают. Он избил ее, чтобы ему не было так больно расставаться. «А как больно мне, его это уже не касается! — думала Таня. — Он „отбил гол“, мяч полетел в другие ворота. Папа тоже „отбивал“ свою самую любимую игрушку — дочку Таню. А если не получилось, сломать, тогда уничтожить. Так сжигают за собой мосты, взрывают города проигравшие в войне».

Татьяна Петровна закрыла глаза. То ли она заснула, то ли — потеряла сознание.

Сколько времени она так пролежала, она не помнила. Иногда, она просыпалась, очень хотелось пить, рот пересох, язык распух. Но доползти до кастрюли с водой она не могла. Она вообще не могла пошевелиться.

Татьяна Петровна очнулась от громкого стука в дверь. Тяжелая стальная дверь гремела, как колокол. Когда Николай уходил, он или кто-то еще закрыли дверь на замок. Чипсик лаял под дверью. Видимо, он лаял очень давно, он осип и издавал визгливые беспомощные звуки. Таня поползла к входной двери. Ей казалось, что она ползет целую вечность. Она приблизилась к двери, слабым кулаком постучала в ответ. Стук прекратился, за дверью слышался голос Ануш. Таня пыталась дотянуться до замка. Она измучилась, поясница невыносимо болела. Наконец, она ухватилась за замок, повернула небольшую защелку и легла на пол, на спину. В газах плыли черные и красные круги.

Ануш открыла дверь и зажала рот рукой, чтобы не закричать. Рядом стоял Артурчик. Он первый сообразил, что срочно нужна вода. Тане смочили губы, приподняли голову, стали поить водой. Она пила долго, захлебываясь. Затем Ануш и Артурчик бережно дотащили Таню до дивана, Ануш постелила то, что валялось на полу. Она сидела рядом, в кресле, смотрела на соседку и ничего не понимала. Артурчик обошел знакомую квартиру, юноша часто заходил к соседям — поиграть с Николаем Александровичем в шахматы. Он стал что-то говорить на армянском языке. Ануш качала головой, всплескивала руками, вытирала слезы.

В молодости в Ереване Ануш работала медсестрой, она быстро оценила состояние Татьяны Петровны. С ней случилась большая беда. И это заказное письмо, которое почтальон приносила три дня подряд, в 193-ю квартиру, но никто не открывал, только лаяла собака. Почтальон уговорила Ануш взять письмо, паспортные данные получателя она впишет потом.

Артурчик все убрал за симпатичным песиком, тряпкой протер пол. Ануш принесла кастрюлечку густого наваристого супа и из ложки покормила Татьяну Петровну. Таня наелась, даже слегка улыбнулась. Ануш крепко сжала Танину руку и протянула ей письмо. В письме сообщалось место и время судебного бракоразводного процесса. Таня спокойно восприняла содержание письма, она уже все знала.