Незнакомец - Портиа Коста

– Самым странным и непривычным было целовать другого мужчину в губы. – Он провел пальцем по нижней губе, как будто все еще ощущал прикосновение рта Вивиана к своему. – Язык его казался огромным, как какой-нибудь неуклюжий зверь. Вначале я даже не понял, нравится ли мне это, но потом понял, что нравится, и скоро уже отвечал на его поцелуи и проталкивал язык к нему в рот. – Пол на минуту сложил пальцы домиком, потом снова взял вилку и тут же положил: – В каком-то смысле целовать его оказалось эротичнее, чем чувствовать, как он виляет тазом и трется своим членом о мой.

Клодия слушала как завороженная. Она как будто сидела на краешке той кровати с ними, словно невидимый подглядывающий эльф, наслаждаясь их неуверенными ласками почти с таким же, как и они, страхом и удивлением. Ей хотелось забросать его вопросами, но и память, и видение Пола были слишком хрупкими.

– Он здорово замерз, – продолжал Пол, гоняя еду по тарелке и позабыв про голод перед лицом аппетита иного рода. – Должно быть, долго топтался в коридоре, набираясь смелости. Из-за этого я почувствовал к нему, ну, что-то вроде нежности. Он боялся больше меня. Как только я начал, все это показалось мне правильным. Я как будто знал, что делать.

«Как знаешь со мной», – подумала Клодия, ощущая проступившую между ногами влагу и хорошо знакомую дрожь. Когда Пол занимается любовью, ему, кажется, не составляет труда брать дело в свои руки, верховодить. Кровать или ее эквивалент для него – естественная среда обитания, а секс – врожденное умение. Он – чудо, феномен. Она благоговела перед ним и благословляла ту силу, что привела его к ней.

– Я гладил его ноги и спину, вначале чтобы согреть, потом, наконец, он здорово распалился и стал умолять меня, почти как ребенок, дотронуться до его члена. Я даже подумал, что если мы прямо сейчас не начнем, он выпрыгнет из постели и убежит как ненормальный.

Погрузившись в воспоминания, Пол с минуту помолчал, собрал в кучку пасту и глотнул воды. У Клодии возникло впечатление, что он бы тоже выпил вина – или, по крайней мере, своего любимого чая.

– Так странно и непривычно было дотрагиваться до чужого пениса… но не неприятно. – Пол посмотрел на нее, глаза его сверкали, а скулы слегка раскраснелись. – Нет, не могу сказать, что это было неприятно.

– Какой он был? – спросила Клодия и почти тут же зажала рот ладонью, испугавшись вопроса. Щеки у нее горели куда сильнее, чем у Пола.

– Такой же, как и сам Вивиан, – с усмешкой ответил Пол. – Тонкий, но довольно длинный. Его легко было обхватить пальцами. – Он соединил большой и указательный пальцы в кружок. – Но вот над длиной пришлось здорово потрудиться!

Клодия прыснула и глотнула воды, чтобы успокоиться.

– Озорник, – улыбнулась она и, поставив свой стакан, покачала головой. Сейчас в нем чувствовалась некая бравада, напомнившая Беатрис; какая-то невозможно привлекательная радость, которую он находил в жизни и сексе.

– Но это же правда! – запротестовал Пол, отправил в рот пасты, посмаковал и промокнул рот салфеткой. – Я очень ясно помню, что у меня аж рука заболела. Хорошо, что он быстро кончил…

– Бедняжка, – притворно посочувствовала Клодия.

– Да! Точно тебе говорю. Он, понимаешь ли, улетал к раю, а я остался несолоно хлебавши, да еще с дикой эрекцией, – добавил Пол спокойно, почти небрежно, но при этом скосил взгляд вниз.

«Ты, шельмец неугомонный, и сейчас уже наготове», – подумала Клодия, представив эту «дикую эрекцию» под тонкой кремовой тканью брюк. В голову полезли всевозможные сценарии, но один захватил ее особенно.

Старое клише, такое знакомое по эротическим фильмам и романам: у мужчины встает, женщина роняет салфетку; мужчину, пытающегося сохранить невозмутимость и заказать десерт, едва не хватает удар, а женщина в это время обрабатывает член губами и языком.