Год длиною в жизнь - Стивен Манчестер (2016)

Белла вздремнула чуток, чтобы прийти в себя после долгого полета, а вот мне — как это ни удивительно! — не давало уснуть возбуждение. Перелистывая от нечего делать какие-то журналы, я вдруг наткнулся на свое прошлое:

…Город Хошимин расположен на правом берегу реки Сайгон. Численность населения — 5 млн 250 тыс. человек. Это самый большой город в стране, крупнейший порт, деловой и промышленный центр Вьетнама. Имея строгую геометрически правильную форму, широкие проспекты, обсаженные деревьями, и тенистые парки, он славится своей красотой и космополитической атмосферой. Сегодня США являются крупнейшим торговым партнером Вьетнама, ежегодно импортируя товаров на несколько миллиардов долларов. К ним относятся бытовая электроника, одежда, обувь и запчасти для автомобилей.

Отложив журнал, я подошел к окну. Память подсказывала, что в свое время этот город был штаб-квартирой армии США и вооруженных сил Южного Вьетнама, сильно пострадавших во время «наступления Тет». В 60-е годы и в начале 70-х город наводнили беженцы из сельских районов, численность которых достигала миллиона человек, породив проблему перенаселенности и чрезмерной скученности.

Белла тихонько засопела, и я решил, что лучшего времени, чтобы взглянуть в лицо своим демонам, мне не найти. Сунув в карман две таблетки болеутоляющего на всякий случай, я выскользнул на улицу.

* * *

В отличие от Ханоя, где температура может понижаться до пятидесяти градусов[16], в городе, который некогда был известен мне под названием Сайгон, круглый год царило лето. Улицы наполнял перезвон велосипедных колокольчиков, рев клаксонов автомобилей и многоголосый гул людей, разговаривавших на родном языке. Проходя мимо, я внимательно вглядывался в лица. Мне казалось, что большинство из них искренне рады видеть меня. Из домов доносилась музыка, а однажды до моего слуха долетел детский смех. Я замер на месте. Маленькие человечки, некогда расставлявшие нам мины-ловушки, превратились в тех, кем и были на самом деле, — самых обычных детей, занятых своими играми и забавами. Я окинул улицу внимательным взглядом, высматривая опасность. Но вокруг все было спокойно. Те, кто без колебаний вырвал бы чеку у гранаты и закинул ее мне в спальный мешок, теперь чистили обувь и торговали всякой всячиной в боковых улочках и переулках. Мне понадобилось некоторое время, чтобы свыкнуться с происшедшими изменениями — смехом вместо криков раненых и умирающих, ароматами сластей у уличных торговцев вместо вони гниющей плоти, улыбками на лицах людей вместо скорби, когда они собирались в деревне, чтобы оплакать кого-то, к чьей смерти мог быть причастен и я.

Я прошелся еще немного и, наверное, потерял счет времени. Забредя на какую-то барахолку, я вдруг заметил старика, продающего американские армейские жетоны. На мгновение я даже задохнулся от ярости и едва не потерял контроль над собой, но вовремя опомнился и отступил в сторону. «Мы с Беллой приехали сюда для того, чтобы оставить боль позади, а не порождать новую. Это больше не моя война», — сказал я себе и испытал облегчение. Даже в своем разбитом состоянии до отеля я добрался в рекордные сроки.

Меня встретила Белла, встревоженная и рассерженная.

— Прости меня… — начал было я.

— Нет! — гневно перебила она меня. — Из-за тебя я чуть с ума не сошла. Кроме того, предполагалось, что мы должны пройти этот путь вместе. Или нет?

— Знаю, но…

— Никаких «но», — вновь оборвала она меня, но выражение ее лица говорило, что она уже успокаивается. — Это и мой медовый месяц тоже, так что обещай мне, что отныне мы будем неразлучны.

— Обещаю.

* * *

Я извинялся всю первую половину ужина, а всю вторую объяснял, какие чувства мне довелось испытать сегодня. При виде явного облегчения, с которым я изливал душу, тревога в глазах жены угасла.