Рожденная заново - Мари Фишер (1994)

— Конечно, не буду. — Он повернулся к Юлии. — Ведь тебе не помешает, если я останусь?

«Мне совершенно все равно», — чуть было не сказала Юлия, так как она была в полном замешательстве, и ее единственным желанием было остаться одной и собраться с мыслями. Но в тот же момент она поняла, что было бы просто непорядочно обижать его.

— Конечно, милый, разве ты можешь помешать мне?! — сказала она улыбнувшись.

— Такими вы мне оба больше нравитесь, — сказала врач, прежде чем оставила их одних.

Ни Юлия, ни Роберт не имели представления, сколько времени отсутствовала доктор. Она вошла без стука, как это вообще принято в клинике.

— К сожалению, подтвердилось именно то, чего я опасалась, — сказала она спокойно. — Плод нежизнеспособен. Мы сегодня же проведем операцию. Нельзя терять время. Вы сегодня уже позавтракали, госпожа Пальмер?

— Еще нет.

— Очень хорошо. Сейчас я сделаю вам укол для подготовки к…

— Что это за операция? — прервал ее Роберт.

— Выскабливание. — Она подбадривающе улыбнулась Юлии. — Естественно, под наркозом. Вы ничего не почувствуете.

— Вы даже не будете пытаться спасти ребенка?

— Я очень сожалею, господин Пальмер, но это уже не имеет смысла.

— Если бы я раньше обратилась к врачу… — начала было Юлия и запнулась.

— Но вы ведь вызвали доктора Бредова, как только появилось кровотечение?

— И дома я регулярно ходила к врачу.

— Ну вот, видите! — врач туго перевязала руку Юлии, чтобы лучше выделилась вена.

— Я не должен был настаивать на этой поездке, — сказал Роберт с раскаянием в голосе.

— Вы приехали из Дюссельдорфа?

— Из Ратингена, — уточнил Роберт.

— Ну это рядом! Поездка занимает три, максимально четыре часа. Понимаете? Если бы плод развивался нормально, то вы могли бы находиться в пути неделями, и даже пересечь тундру в грузовике. Нет, ради бога, вы не должны винить себя, — она ободряюще улыбнулась Юлии, подготавливая ее руку для инъекции.

— Но как же ребенок мог заболеть? — спросил Роберт. — В утробе матери?

— Так иногда бывает. Причем чаще, чем многие думают. И для этого есть тысячи причин.

Юлия подумала: «Я не хотела его. Вероятно, он это чувствовал». И сразу же другая мысль: «Да нет, это чепуха! Ведь из года в год на свет появляется огромное количество нежеланных детей».

Вслух она произнесла:

— Ты ведь хотел стать врачом, Роберт, ты-то уж должен был это знать!

Врач сняла с руки Юлии манжет и выбросила кусочек ваты и одноразовый шприц в маленькое ведро, стоявшее у раковины.

— Точную причину мы сможем узнать только после операции и вскрытия плода, если вообще узнаем. Пока ясно только одно: никто не виноват в том, что произошло. Никого ни в чем нельзя упрекать. — Она направилась к двери. — Но теперь я настоятельно должна просить вас, господин Пальмер, оставить вашу жену одну. Госпожа Пальмер, вы должны сейчас отдохнуть. Было бы замечательно, если бы вы смогли немного поспать. Мы придем за вами, когда все будет готово.

Когда несколько позднее Юлию вывозили из палаты, она была уже в оцепенелом состоянии. Она смутно видела Роберта, когда ее провезли на каталке по коридору. Она хотела сказать ему что-то успокаивающее, но была не в состоянии произнести ни слова. У нее не получилась даже улыбка.

Юлия пришла в себя уже во второй половине дня. В палате было сумеречно. Шторы были задвинуты и горел ночник. Она приоткрыла глаза, увидела Роберта, который сидел на ее кровати, глубоко погруженный в свои мысли, и снова закрыла глаза.