Песок под ногами - Татьяна Успенская-Ошанина (2008)

— Потерпи, сын, самое главное — переливание крови, оно проводится по системе. Потом я быстро пойду на поправку. Вот что значит быть химиком. Ну, а ты что решил? — Её рука чуть дрогнула, и Глеб понял: она хочет, чтобы он, как и отец, пошёл в МАИ. Конечно, испытывать самолёты она ему ни за что не разрешит, но ей нужно, чтобы он делал то же дело, что и отец. Отец читал лекции в МАИ, и его там наверняка помнят. Его любили. Хорошо будет учиться в доброжелательной атмосфере. Всё это Глеб сказал про себя за маму, мама ничего не сказала, но, несмотря на то что он ощущал мамину горячую руку и знал её мысли, он снова, как в метро, почувствовал себя в железном кольце, в намертво очерченном круге. — Успеваешь делать уроки? — спросила мать. — Или весь вечер готовишь еду? Ты уж потерпи, сын, скоро выйду и создам тебе условия для занятий. Только очень прошу: ешь нормально, слышишь?

Глеб вдруг понял: маме его обед вовсе не нужен. Хитрая мама, хочет, чтобы у него каждый день была горячая еда.

— Уроков много задают? — спросила мама, и снова он ничего не ответил. Мама стала весело рассказывать, как вчера после него пришли к ней с работы её аспиранты, как развлекали её анекдотами и как они все смеялись, даже медсестра прибежала. Глеб вглядывался в красивое мамино, незнакомое ему лицо, пытаясь понять: а она как себя ощущает сейчас, она сейчас одна или с ним?!

Наконец он приехал домой. Войдя в дом, долго не зажигал свет — темнота не пугала его, наоборот, соответствовала тому, что было в нём. Тёмная передняя, с таинственно притихшими предметами, — он сам.

Не зажигая света, протянул руку к телефону, ощупью, привычно набрал номер.

Ответил её голос.

— Даша! — позвал. — Не клади трубку. Послушай. Я хочу сказать, в восьмом классе я всё время врал насчёт одиночества. Я сейчас…

Даша положила трубку.

Он хотел сказать Даше, они должны быть вместе, потому что она, Даша, тоже любит его. Он знает это, и никто, даже сама Даша, не может отобрать у него этого знания, как не может отобрать того, единственного, взгляда, благодаря которому он заново начал жить.

Да что же он медлит? Он должен объяснить Даше, как они нужны друг другу! Он не будет больше ей звонить, он придёт к Даше домой. Сколько раз в восьмом классе ходил вокруг её дома! А теперь не вокруг дома станет болтаться, а поднимется к ней. Куда она денется из собственного дома?

Раздался звонок. Этот звонок был так неожидан, что Глеб вздрогнул. Второй раз зазвонил телефон. Осторожно, точно лягушку, взял Глеб трубку.

— Алло.

Секунда тишины, и Шурин быстрый голос:

— Здравствуй. Я узнала, маму положили в больницу. Ты же не умеешь готовить. Давай помогу. Я здесь рядом, около тебя. Не думай, я ничего не хочу, я по-дружески.

Как же обрадовался Глеб, услышав Шурин голос! Неловко придерживая плечом трубку, потянулся к выключателю, включил свет. Да, да, сейчас он перестанет быть один. Почему он должен избегать Шуру? В чём Шура перед ним провинилась? В том, что он стал встречаться с ней? Он не думал, что так получится. А какое дело до этого Шуре? Шура поверила ему. Хочет он этого теперь или нет, но они теперь близкие люди. Может же существовать обыкновенная дружба между мужчиной и женщиной, разрушающая одиночество?

— Что ты молчишь? — Голос Шуры упал до шёпота и уже готов был пропасть.

— Приходи, Шура, я очень рад.

Долго ещё держал трубку, слушая рваные гудки. Сейчас, через десять минут, войдёт Шура и спасёт его. Разорвёт кольцо, потому что Шура — родной ему человек, самый близкий после Даши и мамы, так уж получилось.