Танец страсти - Марион Орха (2009)

Когда цветок увянет и лепестки осыплются, на стебле может остаться плод, а может и ничего не остаться, если это был пустоцвет. Когда вызреют семена, их могут склевать птицы или рассеять ветер. А если на ветке нальется яблоко или груша, их могут побить ночные заморозки или нападет плесень. Листья могут сожрать долгоносики, в яблоке поселится червь. Упавшие с веток плоды мнутся, чернеют, гниют. Дерево может и вовсе засохнуть, от корней до верхушки.

Судно уплывало от берегов Индии, а я печально глядела на качающуюся под потолком лампу и слушала, как за переборкой шумит море. Хотя мне едва исполнилось двадцать лет, будущее виделось унылым и мрачным. Находясь посреди Индийского океана, в каюте без иллюминатора, я машинально снимала и вновь надевала обручальное кольцо. Волны бились о корпус судна, и переборки в каюте дрожали. С потолка упал паук, закачался на тонкой нитке; по полу прошмыгнула крыса. У меня по щеке скатилась слезинка. С каждым ударом волны в борт я вновь и вновь слышала мамин голос:

— Почему ты вообразила, будто ты — не как все? Попомни мои слова: придет день, и все твои пустые мечты разлетятся в прах.

Несчастливое замужество — совершенно обычное дело; почему я не стала мириться с ним, как все прочие? Многим женщинам приходится смирять свою гордость, я отнюдь не единственная.

— По одежке протягивай ножки, — наставляла мама, а затем дала несколько советов на будущее.

Шелковые платья теперь носить не следует; придется обходиться более скромной одеждой из серой шерсти или однотонного муслина. Да это же все равно что хоронить меня заживо! Как такое может быть? Я улеглась на койку и закрыла глаза. Снаружи шумели, глухо бились о борт морские волны. Я уехала из Шотландии в двенадцать лет, поклявшись, что ноги моей больше не будет в этой ужасной стране. И вот — неужто снова туда?

Несколько часов спустя меня разбудил настойчивый стук в дверь. Лампа догорела и погасла, и я в темноте ощупью добралась до двери. За ней оказалась жена капитана; она представилась, а я спросонья еще протирала глаза.

— Моя дорогая девочка, — проговорила миссис Инграм, — вы уже скучаете по мужу? Не беспокойтесь; я ему торжественно обещала, что мы о вас позаботимся.

Тут трижды прозвонил корабельный колокол, приглашая пассажиров на обед.

— Вы готовы? — осведомилась миссис Инграм.

— Я не хочу есть.

Она улыбнулась:

— Конечно, хотите. Вы такая худенькая! К тому же надо питаться, пока еще есть приличная еда. Через месяц нам будут подавать одну лишь солонину да сухое печенье.

В кают-компании она усадила меня за капитанский стол; вместе с нами обедали сам капитан и чета немолодых американцев. Мистер Генри Стергис из Бостона, штат Массачусетс, представился по всей форме; его супруга Мэри лишь улыбнулась. Спустя несколько минут выяснилось, что Томас успел поговорить с ними со всеми.

— Ваш бедный супруг так тревожился, оставляя вас одну, — обратилась ко мне миссис Стергис. — Но мы его заверили, что непременно о вас позаботимся.

— Мы будем вас всюду сопровождать, — добавил ее муж.

— Особенно я, — пообещала миссис Стергис.

— Вам не придется оставаться одной ни на минуту. — Миссис Инграм накрыла мою руку своей.

Я вымучила слабую улыбку.

— Мистер Джеймс сказал, что вы неважно себя чувствуете. И в самом деле, многие молодые женщины с трудом переносят индийский климат.

— Да, правда, — откликнулась я.

— И еще этот несчастный случай — такая досада! — сочувственно проговорила миссис Стергис.

— Несчастный случай? — переспросила я недоуменно.

— Ну-ну, детка, только не волнуйтесь.

Миссис Стергис подалась к жене капитана и понизила голос:

— Бедная девочка еще не оправилась после падения с лошади. Это случилось в Мейруте; она серьезно повредила спину. Супруг надеется, что пребывание дома пойдет ей на пользу.

— Вы будете очень скучать по мужу, — пожалела меня миссис Инграм.