Отражение звезды - Марина Преображенская (1997)

— Правда. — Это было истинной правдой. Евгения Алексеевна вздохнула и улыбнулась. Глаза уже высохли, слеза испарились, голос стал мягче, как будто бы она вернулась во времена своей молодости и теперь заново переживает тот счастливый день, когда сын перед выпускными экзаменами в парадной форме курсанта Кировоградского высшего летного училища, молодой, плечистый, улыбчивый, стоял на фоне розового куста в обнимку со своим другом и фотографировался специально для матери. Для нее. Она перевернула снимок. «Мамулечке на память. Тысячу раз целую. 1980 г.».

— Восьмидесятый? — Леночка от удивления открыла рот. Почему эта женщина казалась ей такой старухой? В восьмидесятом ее сыну было около двадцати или девятнадцати лет. Во сколько же она его родила? Леночка зачем-то стала подсчитывать возраст Евгении Алексеевны.

— Я видела его после этой фотографии один раз. Он заезжал домой перед тем, как… — голос ее задрожал. — На пять дней. — Она не закончила предыдущую фразу, видимо, для нее она была непроизносимой, неестественной.

Леночка потрясла головой. «Ничего не понимаю», — мелькнуло в ее голове. Значит, посте этого снимка сын ее погиб? Но как же? Она встречала его… Женщина тем временем листала страницы, и тут до Леночки дошло! Андрей — не сын! Андрей — тот самый друг сына, который один только и навещает эту старую, разбитую горем, одинокую женщину.

Леночка пересекла площадь и пошла в сторону Кремля. Она думала о встрече с Евгенией Алексеевной. В ее памяти были провалы — многого из последних четырнадцати лет, прожитых ею после гибели сына, она не помнит. Зато помнит каждую мелочь, связанную с ним. Наизусть знает письмо Светланы — невесты сына. Из-за нее он направился в Нижневартовск и вместо того, чтобы летать на огромных пассажирских лайнерах «Ту-134», стал управлять вертолетом «Ми-8», обслуживающим нефтяников и геологов, золотоискателей и метеорологов, строителей и животноводов северного таежного края.

Даже позвонить туда мать не могла. Он сам звонил, когда бывал на базе, и с гордостью рассказывал о красотах северной тайги. Романтик! «Мать, здесь такие озера! Такие леса! Здесь такая глухомань, что я в своем вертолете чувствую себя Богом!» Он не Бог, он обычный мальчишка. Он летел на своем «Ми» с контейнером на подвеске для буровиков и любовался красотой и величием бескрайнего могучего сосняка. Казалось, что огромные деревья качают его вертолет на своих кронах, — наверное, это и впрямь захватывало дух. Особенно ранним утром, когда солнце поднималось из-за горизонта и верхушки деревьев золотились его первыми лучами. Многочисленные озера сверкали кристально чистой гладью воды. Напуганные лоси задирали кверху морды, отрываясь от водопоя, и раздумчиво вглядывались в небесную высь.

Туда он обычно вез оборудование, обратно рабочих с вахты. Сургут, Тюмень, Уренгой, Нижневартовск, Березово. От Нижневартовска до Березова 360 километров. Всего-то ничего. Но на полпути он попал в зону приземного тумана — радиационный туманчик, как они называют эту низкую и сплющенную густую облачность, появляющуюся на ранней заре и незаметную из-за своей сплющенности. Издали не видать, а попадешь в нее — хоть глаз выколи. Контейнер зацепило за кроны деревьев, вертолет повело, он потерял управление и грохнулся огромной сбитой птицей наземь.