Мой единственный - Джил МакНейл (2006)

— Может, завезем платье в Айви и поедем домой?

— Нет, я пообещала Лейле составить список всех знаменитостей, которых встречу там.

— Лейла?

— Лейла Лэнгтон, моя лучшая подруга. Ты ее знаешь?

— О боже! Я ее знаю. Она ужасна. У тебя много ужасных подруг?

— Куча. И она не ужасная, она замечательная.

— Ужасная, когда думает, что кто-нибудь собирается увести ее заказчиков.

— Ну, это можно понять. Еще она сказала, чтобы я не пугалась, если в один прекрасный момент она появится и попросит тебя выйти поговорить на минуточку.

Он смеется, а потом неожиданно наклоняется ко мне и останавливает машину:

— Так что ты собиралась показать мне на стоянке?

До ужина мы так и не доехали. Едва доехали до дома Мака. Заканчивается тем, что заказываем пиццу в два часа ночи. Настоящее блаженство быть снова в Лондоне, где можно заказать пиццу в два часа ночи. Настоящее блаженство быть у Мака в постели. Блаженство. Платье действительно замечательное, туфли не могу найти, мой новый лифчик объявляется победителем в номинации «Благородство намерения», но очень быстро изымается за ненадобностью. Я уже забыла, как же это прекрасно часы напролет проводить в постели с желанным мужчиной — не сравнить с привычными шоколадками и пультом дистанционного управления, хотя, конечно, и более утомительно. Между многочисленными и продолжительными порывами страсти мы говорим, говорим и говорим.

Мы «всплываем на поверхность» к обеду в субботу. Я понимаю, что нужно скоро уходить, чтобы зайти домой переодеться, прежде чем пойти за Чарли. Мак пугает меня предложением отвезти меня домой, познакомиться с Чарли, а потом дать ему успокоительное, чтобы он заснул поскорее. Я объясняю, что Чарли может не понравиться, если я приеду домой с незнакомым человеком, и он вообще может отказаться садиться в машину, не говоря уже об успокоительном, и мы решаем, что я поеду домой, а Мак приедет к нам ближе к вечеру.

Еду домой в полушоковом состоянии. Кейт смотрит на меня и говорит:

— Ну и ну. Ничего себе мужик.

— Да. И он приезжает сегодня, чтобы повторить. Как ты думаешь, мне не следует так увлекаться?

Она смотрит на меня, и обе заливаемся смехом.

— О боже, я забыла! Твои сережки. Боже мой, я не представляю, где они!

Звоню Маку на мобильник и прошу его поискать их. Он перезванивает через пять минут и говорит, что одну нашел под кроватью, вторую на лестнице, и если это настоящие изумруды, то он оставит их себе. Объясняю Кейт, что ее драгоценности в целости и сохранности, и тут Чарли сбегает по лестнице и чуть не сбивает меня с ног, и мы сидим, обнявшись, пока он рассказывает мне, какими удивительными вещами он занимался. Я уверена, что они не такие замечательные по сравнению с теми, которыми занималась я, но вслух этого не говорю. Согласно его списку замечательных дел, они распивали колу в постели, кидались мокрой мочалкой в спящую Фёби, потом убегали и прятались в саду. Я собираюсь пристыдить его, но Кейт говорит, что Фёби получила по заслугам за проделку с садовым шлангом, из-за чего сумка Чарли полна мокрой одежды. Я благодарю ее и обещаю встретиться попить кофе, как только подвернется случай куда-нибудь отправить детей.

Чарли совершенно без сил, сидит счастливый и смотрит телевизор, изредка прерываясь для того, чтобы рассказать мне что-нибудь из своего восхитительного времяпровождения с Джеймсом. Он даже благосклонно соглашается принять ванну и поужинать пораньше. Я говорю ему, что ко мне должен заехать друг, но он уже заснет до того времени.

— Это Лейла?

— Нет, новый друг. Его зовут Мак Макдональд.

— Как Старый Макдональд?

— Не совсем. Ты, скорее всего, уже будешь спать. Если не будешь, мы зайдем к тебе поздороваться.

— Хорошо, мама. Мама, ты знаешь, что такое «коук»?

Я так понимаю, что он имеет в виду газированный напиток, и говорю «да».

— Я хочу взять его с собой в школу на обед. Он такой вкусный.