Да, она поняла его жестокий намек. Ужасные воспоминания волной захлестнули ее сознание. Ей было всего семнадцать. Летом у нее был роман с парнем, который жил неподалеку от ее загородного дома, и закончился он через три месяца в клинике Мэри Стоупс в Лондоне. Отец грозил выгнать ее из дому, а она была в том возрасте, когда полностью от него зависела. «Захотела уподобиться обезьянам и пойти на поводу у своих инстинктов, — кричал он, — где угодно, только не под моей крышей!»

Она сделала аборт, о котором ни словом не обмолвилась потом ни Джонатану, ни доктору Райз-Джонз.

Внезапно она заметила женщину с роскошными темными волосами. Марии Данте было уже сорок, но возраст скрывал умелый макияж, подчеркивавший правильные черты ее красивого лица. К тому же она тщательно следила за фигурой, носила облегающую одежду и держалась в ней очень уверенно.

— Привет, Мария, — с улыбкой произнесла Венис, стараясь ничем не выдать, что она серьезно расстроена, — рада тебя видеть.

Мария Данте кивнула и опустилась на стул, выдвинутый для нее предупредительным официантом.

— Как проходят репетиции? — поинтересовался Освальд, поцеловав ее в напудренную щеку.

— Прекрасно, — ответила певица с акцентом, который выдавал американку итальянского происхождения. — Концерт будет превосходный, сами убедитесь. Кстати, может, мы сейчас все и уточним?

Венис посмотрела на Марию, а затем на отца, немного шокированная их слишком уж теплым приветствием.

— А вы уже встречались? — спросила она певицу.

— Нет, разговаривали пару раз по телефону, — смеясь, призналась Мария и взглянула на Освальда, который утвердительно кивнул.

— После того как ты заговорила о музыкальном вечере в Хантсфорде, я позвонил мисс Данте. — Он окинул Марию взглядом опытного ценителя антиквариата. — Оказывается, у нас много общих знакомых. Правда, Мария?

Певица тихонько рассмеялась.

— Даже очень много.

Венис понимающе кивнула. Она наивно полагала, что надо пригласить Марию на обед, чтобы познакомить с отцом: вдруг ей удастся очаровать его и убедить предоставить Хантсфорд в качестве музыкальной сцены. А все оказалось куда проще, чем она себе представляла.

— Давайте нормально пообедаем и не торопясь все обсудим, — предложил Освальд. — Я не люблю ничего решать сгоряча. И уж если мы собираемся превратить Хантсфорд в оперную сцену, то пусть все будет идеально: зрелищно, элегантно и великолепно. Правильно я рассуждаю? Я, знаете ли, категорически против того, чтобы вечер был похож на какое-то жалкое сборище на заднем дворе. Репутация нашей семьи требует грандиозно обставленного события.

Он допил вино и, чувствуя, что его желудок переполнен, подтянул ремень брюк повыше.

— Я тоже так считаю, — согласилась Венис. — Билеты должны стоить пятьдесят или даже сто фунтов, потому что половина сбора пойдет на благотворительность.

Освальд посмотрел на пустой бокал и вздохнул.

— Я собираюсь сделать мероприятие коммерческим, а не благотворительным, — сказал он, немного смягчив тон, когда заметил растерянность на лице Марии.

— Ты знаешь, как дорого все теперь стоит, — возразила Венис. — Я даже не представляю, хватит ли на все денег Джонатана.

Она покосилась на отца и замолчала.

— Между прочим, мы должны думать о гонораре Марии, — заявил Освальд, заказав очередную бутылку пино.

— Гонораре? — переспросила Венис, чуть не подскочив на стуле. — Я полагала… — Она тщетно пыталась поймать взгляд певицы. — Но ведь это все ради благотворительных целей…

— Моя дочь, — продолжал Освальд так, словно Венис не было рядом, — всегда хочет кому-нибудь помочь. Хочет спасти мир!

Он рассмеялся и посмотрел на Венис.