Семья - Тони Парсонс (2009)

Учительница курсов для будущих родителей улыбнулась, глядя на учеников. Они, в свою очередь, с интересом наблюдали за ней и за розовой куклой, которая лежала на столе. Кукла была завернута в мокрую пеленку. Главное достоинство этой куклы состояло в том, что она могла плакать и писаться в пеленки. Прямо как настоящий ребенок. Надо было только вовремя доливать в нее воды.

Учительница принадлежала к тому типу самодовольных всезнаек, которые всегда приводили Рори в некий трепет. Огромное тело в обширных одеждах. Длинные, развевающиеся волосы, которые, очевидно, призваны были символизировать внутреннюю свободу и раскованность, однако почему-то всегда имели грязный и неопрятный вид. Длинные этнические серьги в ушах и вечная блаженная улыбка на губах, словно этой женщине были открыты все тайны мира.

— Смена пеленки у младенца, который только что пописал или покакал, — одно из самых фундаментальных умений.

— Я видела, как моя сестра меняла пеленки, — вдруг сказала одна из будущих матерей. Едва вышедшая из подросткового возраста, вся испещренная татуировками и проколотая в самых неожиданных местах, от ушей до коленок. Девушка пришла на занятия в сопровождении угрюмого молодого человека с нездоровой кожей.

«Дети производят на свет детей, — подумал Рори. — Они сами не знают, на что себя обрекают».

— Еще кто-нибудь? — спросила учительница.

Кэт ткнула его локтем в бок.

— А! — вскрикнул Рори.

Учительница немедленно переключила свое внимание на него. Все будущие матери и их несведущие бойфренды тоже повернулись к нему, словно впервые его заметив.

— Ах, да, — смущенно произнес Рори. — Много лет назад. Когда у меня родился сын.

— Вполне реальный опыт, — учительница всем своим видом выражала издевку. — Давайте посмотрим, что вы помните.

Рори подошел к учительнице и встал рядом с ней у стола. Все еще улыбаясь, она вручила ему чистую пеленку, коробку детских салфеток и тюбик с кремом.

— Большинство новорожденных детей страдают токсической эритемой, — сказала она.

Эти слова привели Рори в замешательство.

— Чистая пеленка — это хорошо, — продолжала она. — Но главное, чтобы ребенок содержался в чистоте постоянно. Начинайте.

Кажется, ничего трудного в этом не было. И Рори действительно вставал к сыну по ночам, пока Эли спала, предварительно выпив несколько стаканов (или, может быть, целую бутылку) чего-то белого и фруктового. Но он чувствовал некоторую уверенность в себе и попытался — перед тем, как перепеленать, — распрямить скорченного игрушечного младенца.

Внезапно у того отвалилась голова и осталась в руках у Рори.

— Блин!

Класс зашелся от хохота.

— Никогда не берите младенца за голову, — наставительно сказала учительница, к тому времени уже переставшая улыбаться.

— Я всего лишь хотел его распрямить, — оправдывался Рори, безуспешно пытаясь нахлобучить голову обратно. — Разумеется, в реальной жизни я бы никогда…

Наконец он кое-как справился с головой, зато тут же запутался с мокрой пеленкой, которая никак не хотела разворачиваться. Класс снова наградил его дружным хохотом. Учительница приняла разочарованный вид.

— Вот умора! — гоготал один из будущих отцов. — От этого чувака я просто тащусь! Прямо как в кино «Экзорцист»! Скоро голова начнет ходить по комнате и всех пугать! Прямо умереть и не встать! Умереть и не встать!

«Какая милая беседа в предродовом классе», — подумал Рори.

Он сделал еще одну попытку снять мокрую пеленку. На сей раз это ему удалось, и он увидел залитые водой пластиковый животик и приватные части младенца. Он деликатно помазал их детским кремом из тюбика (незаметно сдерживая дыхание, чтобы успокоиться), потом промокнул салфеткой и гордо улыбнулся. Потом приготовил новую пеленку, разложил ее на столе, поднял куклу, но та тут же выпустила ему в лицо струю воды.

Класс зааплодировал. Многие просто корчились от смеха.