Семья - Тони Парсонс (2009)

Она снова похлопала себя по животу, погладила его вниз-вверх-вниз, словно говоря будущему ребенку: «Не беспокойся, малыш, все будет хорошо».

Поппи сидела на высоком стульчике и ела пальцами йогурт. Здесь же, на столе, стояла тарелка с виноградом — совсем рядом и одновременно вне досягаемости девочки, — в качестве поощрения за съеденный завтрак, или, на худой конец, за успешное размазывание его по лицу. Няня, огромная женщина родом с Ямайки по имени Милашка, радостно кудахтала над Поппи всякий раз, когда та захватывала своей ладошкой некоторое количество йогурта и отправляла его в направлении своего лица.

Сперва Милашка показалась Меган идеальной няней, лучше которой и желать было невозможно. Уход за Поппи она воспринимала не просто как свою работу — создавалось впечатление, что она испытывала к ребенку искреннюю привязанность. Меган была тронута до глубины души, когда увидела на столе у Милашки фотографию Поппи в рамке. Милашка была всем хороша, кроме одного-единственного, крошечного «но»…

Меган искренне желала, чтобы Милашка все-таки помнила о том, кто из них на самом деле является мамой Поппи. Вот Милашка засунула в рот ребенку виноградину.

— Милашка!

— Да, мадам?

— Разве ты не помнишь, о чем мы договаривались?

Молчание. Поппи рассматривала свою мать, не переставая жевать виноградину.

— Виноград надо очищать от кожицы!

— Да, но в кожице масса полезных веществ!

— Ребенок слишком мал.

— Как мал? Ей уже годик!

— Но ведь она родилась преждевременно! — напомнила Меган, начиная вскипать. — Сколько раз мы с тобой обсуждали этот вопрос? Когда речь идет о недоношенных детях, их возраст надо считать не от момента фактического рождения, а от того момента, когда они должны были родиться в условиях нормальной беременности!

В комнату вошел Кирк с огромным рюкзаком за плечами, набитым снаряжением для подводного плавания. Он поцеловал дочь в макушку.

— Мы едем на Песчаные скалы для ночного ныряния, — сказал он. — Не жди меня до завтра. Пока, Милашка!

— Пока, мистер Кирк.

Меган подошла к столу и взяла картонку с фруктовым соком.

— А это что такое? — спросила она.

— Как что? Яблочный сок. — Вид у Милашки был угрюмый и обиженный. Она нежно вытерла личико Поппи и, подняв ее со стульчика, взяла на руки.

— Милашка, — строго сказала Меган. — В этом соке содержится сахар. Сахар! Поппи надо давать сок без сахара! Мы же договорились…

Теперь они обе смотрели на нее одинаково осуждающим взглядом. Ее дочь и няня. Ребенок вцепился в няню и, казалось, прекрасно понимал суть спора.

Их взгляд ясно говорил: да, конечно, ты можешь сколько угодно жаловаться на сок с сахаром, неочищенный виноград и на массу других вещей в том же духе. Но тебя же целый день нет дома!

Так кто же мать?

— Опустите трусики, — сказала Меган, натягивая на руки пару резиновых перчаток.

Женщина осторожно спустила трусики, наполовину обнажив попу. Одна ягодица напоминала дикобраза альбиноса: розовая, распухшая и вся покрытая множеством мелких черных шипов.

— Такое впечатление, что вы сели на морского ежа, — сказала Меган. — Можете одеваться. Я выпишу вам рецепт на обезболивающий препарат.

Меган села за стол и случайно бросила взгляд в окно, на яркие паруса серферов. К отелю приближался катер аквалангистов, его красный с белой диагональной полосой флаг развевался на ветру. Она подумала: «Может быть, и Кирк на нем?»

— Так что же? — напомнила о себе женщина.

Ей было лет за тридцать, загорелая и подкрашенная, с искусно высветленными прядями волос на голове. Наверняка в Лондоне она была важной штучкой, входила в состав директоров какого-нибудь серьезного предприятия или выполняла другую, не менее ответственную работу. Привыкла получать от жизни все желаемое. На Барбадосе Меган встречала таких множество.