Семья - Тони Парсонс (2009)

Он выбросил из головы и Лондон, и работу, и это оказалось в корне неправильным. Но других способов, чтобы преодолеть марафон, необходимый для того, чтобы маленькая Вей стала их дочерью, не было. В агентствах по усыновлению у них брали бесчисленные интервью, затем точно такие же интервью брали в департаментах, занимающихся сиротами, и в английском посольстве. Вся их жизнь моментально оказалась под микроскопом: финансовое состояние, черты характера, опыт общения с детьми, расположенность к усыновлению. Все бумаги должны были быть переведены на два языка: английский и китайский, — все экспертные оценки, заключения специалистов, справки о налогах, рекомендательные письма, бюрократические формы. И все это отняло гораздо больше времени, чем предполагалось вначале.

Единственное, что не давало им потерять рассудок, — это те интервалы между оформлением бумаг и ожиданием, когда им позволялось брать маленькую Вей на прогулку в ее новой колясочке по Летнему дворцу, пекинскому зоопарку или по площади Тяньаньмэнь. (Площадь Тяньаньмэнь была такой огромной, что им казалось, будто они шагают по поверхности Луны!) Паоло и Джессика старались проводить с маленькой Вей как можно больше времени и возили ее до тех пор, пока та не засыпала. При этом они пытались не обращать внимания на любопытные взгляды и смешки местных жителей и туристов за своей спиной, потому что они знали, что делают. Внезапно их семья пополнилась на одного человека, и больше всего их теперь волновало то, насколько они любят свою маленькую дочку.

И вот теперь они ждали окончательного решения китайских властей, после чего смогут оформить временный английский паспорт для маленькой Вей. Эти последние дни ожидания казались им еще невыносимее, чем первые. В таком состоянии все мысли о брате и об их бизнесе просто вылетели у Паоло из головы. Но когда такси остановилось возле дома Майкла, сердце его начало бешено колотиться, а в голове зашевелились всевозможные подозрения и сожаления о потерянном времени.

Майкл открыл ему дверь, одетый в спортивные штаны и грязную майку. Он был небрит и с заспанными глазами. Когда братья обнялись, Паоло почувствовал в дыхании брата что-то металлическое. Они прошли в дом. Телевизор был включен на полную мощность, по нему показывали какое-то комическое шоу. Воздух был спертым и застоявшимся.

— Вина хочешь? — спросил Майкл, хватаясь за бутылку на кофейном столике.

— Тебе не кажется, что для вина еще рановато?

Майкл пожал плечами и наполнил свой стакан. В итальянском языке нет слова «алкоголик», — так постоянно повторял их отец.

Паоло огляделся. Вот ящик для игрушек Хлои, вот разбросанные по полу игрушки. Но там, где раньше стоял ее странный ударный инструмент, теперь валялись банки из-под пива и нестиранная одежда. Паоло поднял с пола пингвина Хлои и нажал кнопку на его синтетическом крыле. Но пингвин не работал.

— Где Наоко и ребенок?

Майкл плюхнулся на диван.

— В Осаке, — ответил он, не отводя взгляд от дурацкого развлекательного шоу.

Паоло схватил пульт и выключил телевизор.

— Они вернулись в Японию?

Майкл посмотрел на брата и задумчиво кивнул головой. Паоло сел с ним рядом и обнял так крепко, как только мог, — как тогда, когда они были еще подростками и поддерживали друг друга в трудную минуту.

— Я же говорил тебе, Майкл, — сказал Паоло. — Я предупреждал тебя, что такое может случиться.

— Но ведь у меня было не так много женщин! — заговорил Майкл срывающимся голосом. — У меня было всего на одну женщину больше, чем принято иметь в нашем обществе. Всего на одну! Я превысил норму всего на один пункт!

Внезапно почувствовав отвращение, Паоло выпустил брата из рук, схватил со стола стакан с вином и залпом выпил.

— Может, она еще вернется.