– В самом начале я задал вопрос, – продолжил Уолпол, помахивая тростью. – Я задал вопрос, на который никто из присутствующих не удосужился ответить. Но это, возможно, оттого, что я застал вас врасплох. Поэтому спрошу снова: можно ли осуждать человека, если он заботится о своей выгоде? – Конец трости глухо стукнул по покрытому ковром полу. – При том, что эта забота грозит ущербом другому – кто не может ему противостоять? – Уолпол сделал непродолжительную паузу. – Так вот, я считаю, что такой человек не достоин называться джентльменом, но, возможно, что у кого-то имеется другое мнение.

Одрина в изумлении таращилась на герцога. Ей казалось, что она неправильно его поняла. Но она все же пробормотала:

– Я абсолютно с вами согласна, ваша светлость.

– А что скажете вы, граф? – полюбопытствовал Уолпол.

– Разумеется, я тоже согласен. – Лицо отца покрылось красными пятнами.

– Что ж, отлично. Леди Карисса, кстати, придерживается того же мнения. Остается только услышать ваше мнение, мистер Ллуэлин. Что скажете?

Ллуэлин стоял точно замороженный. Наконец, очевидно, желая хоть что-то выгадать из данной ситуации, ответил:

– Ваша светлость, и все-таки не стоит пренебрегать вероятностью скандала. Вряд ли скандал станет приятным исходом.

– Смотря что называть скандалом… Отмену венчания? Но об этом и речи быть не может. И имейте в виду, мистер Ллуэлин, я вовсе не обязан обожать всех членов семейства своей будущей супруги. Для обожания мне вполне достаточно ее самой. – Уолпол окинул взглядом всех присутствующих и с некоторой досадой продолжил: – Не понимаю, почему некоторые люди думают, что на меня легко повлиять откровениями о той или иной персоне. Но если уж речь зашла об откровениях, то позвольте и мне сделать откровенное заявление: я люблю леди Кариссу Брэдли, на которой твердо решил жениться.

– Ваша светлость! – в унисон воскликнули Одрина и Ллуэлин, испытывая при этом, конечно же, совершенно разные чувства.

Уолпол взглянул на них и добавил:

– Все вы почему-то не приняли во внимание тот факт, что я желаю жениться на ней. И разве может что-то меня остановить? Ну, если только она сама вдруг откажется…

Одрине хотелось смеяться и хлопать в ладоши.

– На сей счет, ваша светлость, можете не беспокоиться! – воскликнула она.

– Леди Карисса тоже меня в этом заверила. Она видит во мне только лучшие стороны, и это – весьма лестная характеристика. Постараюсь ее не разочаровать.

Одрина улыбнулась герцогу. Ах, как бы ей хотелось, чтобы и к ней кто-нибудь так относился. Однако Джилс… Увы, они с ним сказали друг другу слишком много лишнего.

Герцог тоже одарил ее улыбкой и проговорил:

– И поскольку, леди Одрина, мы станем друг для друга как бы братом и сестрой, то мне бы хотелось, чтобы вы обращались ко мне без всяких титулов. – После этих слов он повернулся к Ллуэлину. – Что же касается вас… Упомянутая вещь леди Одрины находится с вами? Или мне необходимо сопроводить вас в ваши апартаменты, чтобы забрать ее? Мне претит мысль о том, что вы можете что-то выгадать от обладания ею.

– Нет, в данный момент ее при мне нет. Она находится у моего сообщника.

– Сообщника?! – подал наконец голос отец. – Черт возьми, сколько же в тебе коварства!

И тут Одрину осенило. Ведь когда они задержались в Йорке из-за непогоды, Ллуэлина там, конечно же, не было. Однако одну из подвязок ей переслал человек, находившийся именно в Йорке. Отправил, едва они приехали туда из Касл-Парра. И, следовательно, Ллуэлину помогал кто-то из ее ближайшего окружения. А учитывая склонность этого негодяя к подкупу прислуги…

– Папа, это наверняка Джори, наш слуга. Они с Ллуэлином, вероятно, заранее обдумали этот план, – сказала Одрина, с силой сжав кулаки, так что ногти впились в ладони.

Граф в ярости повернулся к мистеру Ллуэлину.

– Так это правда?! – проревел он. – Твоим сообщником был мой лакей?!