Мое сокровище - Тереза Ромейн (2017)

– А кроме обвинений… Ты хоть осознаешь, что ты еще сделал? – продолжала Одрина. – Ты воспользовался случаем, чтобы избавиться от меня. Ты бросил меня в Йорке, когда мне так хотелось вернуться домой. Ты отправился в Лондон с человеком, который меня похитил… выбрал его вместо меня. Внешние приличия оказались для тебя важнее благополучия собственной дочери…

Отец слушал ее, не перебивая. Губы же его при этом превратились в тонкую линию, а глаза блестели холодным металлом. В конце концов гнев Одрины начал иссякать, и она уже спокойнее проговорила:

– Ты бросил меня, и сейчас я даже рада этому. Я извлекла некоторую пользу из сложившейся ситуации и теперь кое-что знаю. Я знаю, на что способна, и мне известно, чего от тебя можно ожидать в дальнейшем.

Отец, скорее всего, оставил свою трость в холле и теперь, похоже, не знал, что делать с собственными руками. Скрестив их на груди, он открыл рот, собираясь что-то сказать, затем передумал и взял с бокового мраморного столика фигурку волка, вырезанную из черного янтаря. Повертев фигурку в руках, граф проговорил:

– Я думаю… – Он вздохнул и умолк.

Затянувшееся молчание нарушил стук в дверь, и заглянувший в комнату слуга доложил:

– Милорд, вас желает видеть некий мистер Ллуэлин.

Одрина невольно поежилась. К такому дополнительному испытанию она была не готова. А впрочем… Нет, она справится. Ибо на сей раз пребывала в ясном уме и вполне владела собой. А если что – под рукой у нее перочинный нож, лежавший на столе. Хотя он вряд ли понадобится. Потому что Ллуэлин – трус.

Для приема незваного визитера отец уселся в самое большое и внушительное кресло, напоминавшее трон.

– Ты лучше помалкивай и предоставь все мне, – заявил он.

– Если сочту это разумным. – Одрина снова устроилась за письменным столом. – Последний раз, когда я хранила молчание, уступив тебе инициативу, ты поддался страху, и именно я была принесена в жертву. Я больше не позволю так со мной обходиться. – Жесткая спинка стула словно придавала ей уверенности, и она добавила: – Кстати, мою горничную нужно уволить без всяких рекомендаций, если ты уже об этом не позаботился.

– Почему?

Одрина мысленно вздохнула. Неужели все произошедшее так мало значило для отца?

– Потому что она продалась Ллуэлину и одурманила меня. – Кое-что вспомнив, Одрина нахмурилась. А кто же переслал ей подвязку, находясь в Йорке? Сам Ллуэлин?.. Она ведь, в сущности, не знала, когда тот вернулся в Лондон. – Папа, скажи, а Ллуэлин доехал вместе с тобой до самого…

– Какое удовольствие вас видеть! – В дверях возник ухмыляющийся Ллуэлин. До чего же мерзок он был в своем изящном сюртуке, сияющих сапогах и с напомаженной шевелюрой.

Одрина предпочла бы, чтобы сейчас сюда вошел совсем другой человек – с коротко остриженными рыжими волосами и в поношенных башмаках… Хотя зачем Джилсу навещать ее?

– Мы, однако, такого же удовольствия не испытываем, – холодно отозвалась Одрина. – Садись, Ллуэлин. И давай как можно быстрее закончим этот разговор. – Граф выразительно откашлялся. – Папа, ты хочешь что-то сказать? Пожалуйста… Или, может быть, ты просто хочешь чаю? Тогда я позвоню и велю принести. Только для тебя, а мистер Ллуэлин обойдется, поскольку он заявился вовсе не для того, чтобы засвидетельствовать свое почтение.

В данный момент Одрина была вполне довольна собой. И отец, и Ллуэлин буквально выпучили на нее глаза, и трудно было сказать, кто из них больше изумлялся ее монологу.

Что ж, пусть побудут в некоторой растерянности. Они оба ее предали.

Первым пришел в себя отец. Повернувшись к Ллуэлину – тот уже успел устроиться на ужасно неудобной банкетке с фигурными ножками, – граф спросил:

– Ты ведь явился, чтобы обсудить условия сделки? Что ж, давай сюда ту подвязку, и тогда поговорим.

Ллуэлин оскалился в улыбке.