Как в первый раз - Дженнифер Доусон (2017)

Пенелопа еще не переоделась после занятий йогой, когда в дверь позвонили. Она нахмурилась. Для доставки – уже слишком поздно. Может быть, это Софи? Та иногда заскакивала к ней после работы. Пенелопа босиком подошла к двери. Увидев сквозь стеклянные панели человека, стоявшего у порога, замерла в изумлении. Потом несколько раз моргнула и снова посмотрела. Да, Эван. Но что же теперь делать?.. Она уже решила притвориться, что ее нет дома, но тут он тоже ее увидел, и взгляды их встретились…

Чуть помедлив, с гулко бившимся сердцем, она отперла замок и, открыв дверь, стала в проеме так, чтобы он не смог ворваться в дом.

Эван был в джинсах и в черной футболке, натянувшейся на его широкой груди. Он побрился и постригся. А зеленые глаза – вовсе не остекленевшие от пьянства! – внимательно смотрели на нее. И выглядел он… Он был удивительно красив.

Смущаясь своих штанов для йоги и крохотного топа, Пенелопа провела ладонью по затянутым в хвост волосам и холодно произнесла:

– Добрый вечер, Эван.

Он окинул ее взглядом и спросил:

– Можно войти?

– Зачем? – Пенелопа судорожно вцепилась в дверной косяк. Она не хотела видеть его в своем доме!

На щеке у него дернулся мускул.

– Хочу с тобой поговорить.

– Нам не о чем говорить, Эван.

Он тотчас же покачал головой.

– Нет, не согласен. А теперь… Пожалуйста, впусти меня. Или будем разговаривать у двери?

Пенелопа прикусила губу и, окинув взглядом улицу, подумала о соседях, которые могли заметить у ее порога одного из самых узнаваемых чикагских футболистов. А ей ужасно не хотелось, чтобы ее имя оказалось на страницах газет.

Вздохнув, она отступила на несколько шагов, впуская гостя. И стиснула зубы, когда он, проходя, задел ее плечом. От него больше не несло алкоголем – напротив, пахло свежестью с каким-то пряным оттенком. Ей всегда нравился его запах. Она любила сидеть, уткнувшись носом в его шею и вдыхая этот аромат.

Пенелопа помотала головой, словно отгоняя ненужные воспоминания, и так же холодно проговорила:

– Кухня дальше по коридору.

Его плечи, казалось, полностью заполнили коридор, когда он шел к просторному помещению в дальнем конце дома.

– Этот дом очень похож на тебя, – сказал он вполголоса.

И действительно, сочетание чистых линий и комфорта – это, пожалуй, и впрямь было как бы ее отражением. И еще – мягкие кремовые оттенки, серые тона и всплески красного. Все намекало на модерн, но Пенелопа выбирала мебель за ее удобство. И все тут было устроено весьма рационально благодаря тому, что кухня ничем не отделялась от гостиной.

Пенелопа зашла за кухонный «остров» с его сланцевыми стойками, серыми шкафчиками и техникой из нержавеющей стали и, высокомерно взглянув на гостя, проговорила:

– Поскольку ты ничего обо мне не знаешь, ты не можешь об этом судить.

Эван остановился по другую сторону «острова». Какое-то время они молча смотрели друг другу в глаза.

– Я знаю тебя лучше, чем тебе бы хотелось, – сказал он наконец. О господи, почему после всех этих лет он поднимает тему их прошлого? И вообще, было гораздо проще, когда Пенелопа знала, что он пьян. Но сейчас-то… – Так вот, я хочу попросить прощения за тот вечер, – продолжал Эван. – Я вел себя безобразно.

– Да, – коротко кивнула Пенелопа. Она чувствовала, что ее влечет к нему так же, как когда-то, и поэтому он должен был немедленно уйти. – Это все? – спросила она.

Эван уперся ладонями в барную стойку и посмотрел на нее напряженным взглядом.

– Мне ужасно неловко, – пробормотал он.

– Да, понимаю. – Она снова кивнула. – Что ж, извинения приняты. Ты выполнил свой долг, а теперь можешь уйти.

Его губы искривились в усмешке.

– Извинения приняты, но я не прощен, так?

– Зачем тебе мое прощение? – Пенелопа прислонилась к стойке. – Ведь прежде оно тебе не требовалось, верно?

Его зеленые глаза сверкнули, и он со вздохом проговорил: