Через несколько дней я иду на сезонные распродажи в центр и прохожу мимо Тринити. Заглядываю в просторный внутренний двор и вижу его, выходящего из Больших ворот с опущенной головой.

Он смотрит на меня через плечо.

– Ой, привет.

Машет мне рукой и направляется к старинной деревянной двери здания, стоящего напротив.

– Как ты? – широко улыбаюсь я, когда он поворачивается ко мне.

– Хорошо. – Он коротко кивает, глядя по сторонам. – Ты в порядке?

– Да, спасибо. – Я смущенно опускаю взгляд ему под ноги. Похоже, он уходит прочь. – Как прошло лето?

– Хорошо, – бросает он, уходя. – Прости, я спешу.

Он заходит в здание и исчезает из вида.

Немного невежливо…И я со вздохом решаю: «Чертов ублюдок!»

Поверить не могу, что я так обрадовалась, его увидев! И это было не наигранно! Я была рада его видеть. Я зла на себя не меньше, чем на него. Пожалуй, даже сильнее.

Тем же вечером, проводя третью, и последнюю на сегодня экскурсию, я по-прежнему зла. И вижу его, собственной персоной, на траве возле берега на южной лужайке Тринити.

– Элис! – с улыбкой кричит он, поднимаясь на ноги. У него в руке книга.

Я холодно киваю ему и снова переключаюсь на пассажиров. После его утренней выходки я не собираюсь уделять ему ни минуты. Я даже не нашла ничего хорошего в магазинах – полдня потрачено впустую. «Тринити – самый богатый колледж в Кембридже…» Сжав зубы, я привычно травлю пассажирам байки. «Говорят, по землям, принадлежащим Тринити, можно дойти до Оксфорда».

Я смотрю на Лукаса и замечаю у него на губах улыбку.

Что смешного? Я сохраняю каменное лицо и продолжаю рассказ, больше не глядя в его сторону.

– Спасибо. Спасибо большое.

Не представляю, почему пассажиры оставляют мне чаевые после экскурсии, проведенной в таком ужасном настроении, но принимаю деньги с искренней улыбкой, надеясь, что это хотя бы отчасти искупит мое ужасное поведение. Когда все высаживаются, я расправляю банкноты и вместе с несколькими монетами отправляю их в задний карман узких джинсов. С белым платьем пришлось проститься – стало слишком холодно. Залезаю обратно в лодку и собираю подушки с пледами, чтобы запереть их на ночь, обхватываю всю кучу руками, поворачиваюсь и вижу перед собой на пристани два черных ботинка. Поднимаю взгляд и вижу улыбающегося Лукаса.

– Давай помогу? – Он берет у меня из рук подушки и одеяла. Я быстро прихожу в себя и, закатив глаза, вылезаю из лодки.

– Сюда, – коротко говорю я.

Все мужчины мерзавцы.

Он идет за мной в сарай, где Сэмми складывает одеяла с других лодок. Она смотрит на Лукаса и многозначительно мне улыбается.

– Приветик, – игриво здоровается она, берет у Лукаса кучу и перекладывает на скамейку, не сводя с него глаз. Я бросаю на нее косой взгляд – это не то, что она подумала.

– Сэмми, это Лукас. Лукас, это Сэмми.

– Раньше я тебя не видела, – с улыбкой говорит ему она, прислонившись к дверному косяку и скрестив руки на груди.

– Ну, я еще не катался на плоскодонке, – с легким смущением отвечает он.

– До завтра, – говорю я Сэмми, собираясь уходить.

– Вы не пойдете с нами в паб? – разочарованно кричит она нам вслед.

– Нет. Не сегодня, – отвечаю я.

Ухожу с лодочной станции и поворачиваю направо, на Магдален-стрит.

– Ты куда? – спрашивает Лукас, спеша за мной по мосту. На балконе ресторана с видом на реку ужинают люди. Уже начали опадать листья, они плывут по воде, как маленькие коричневые лодочки. Сегодня вечером людно – студенты вернулись, и Кембридж возвращается к жизни. Летом он порой напоминает город-призрак.

– Домой, – отвечаю я. – А ты?

– Я… Надеялся, может, ты согласишься со мной выпить? – запинается он, когда мы проходим мимо паба «Пикерел». Я заглядываю за железную ограду дворика сбоку. Там уже полно народу.

– Зачем?

– Ну, я… Я подумал, было бы здорово. Хочу узнать, как прошло твое лето, какие планы.