Мгновения жизни - Марика Коббольд (2007)

— Садись — опускаем одну ногу с кровати… потом другую. Теперь вставай. Отлично, ты приняла вертикальное положение! Готова отправиться в душ? — Ей нравилось выражение «отправиться в душ», оно звучало так уверенно и динамично.

Умывшись и одевшись, Грейс подошла к окну и раздвинула занавески. Снаружи буйствовало солнце, его лучи ослепляли, отчего все предметы выглядели расплывчатыми и нечеткими. У крыльца зацвела яблоня, ее ветви были такими крепкими, что на них можно было повиснуть и качаться. У соседей крыли черепицей крышу. По полю протарахтел трактор с прицепом. К реке ковыляла стайка уток: сначала одна, за ней вторая, третья — и вот птицы с громким кряканьем плюхнулись в сверкающее зеркало воды. Вокруг разгорался новый день, а ей страстно хотелось лишь одного — чтобы он кончился как можно быстрее, потому что тогда она сможет вернуться в постель. Еще одно воскресенье. Коварный это день, воскресенье, оно не спешило прийти к тем, кто с нетерпением ждал его прихода, к тем, кто устал от ежедневной рутины: к жителям пригорода, ежедневно ездившим на работу поездом, к матерям, мечтающим о передышке, зато со всех ног мчалось к тому, кто панически боялся его наступления и, подобно Грейс, считал свою семью самой тяжкой работой.

В переднюю дверь постучали. Грейс заперла боковой вход в сад, чтобы никто не мог подойти к задней двери. Оставь она ее открытой, в кухню могли бы ворваться неожиданные визитеры с жизнерадостным криком «Привет!», поэтому Грейс постаралась обезопасить себя. Но оставалась еще передняя дверь, и в окошко она увидела стоявшую на крыльце Дженни. Ее длинное вытянутое лицо с вечно нахмуренным высоким лбом готово было расцвести широкой улыбкой. Но даже улыбаясь, Дженни умудрялась сохранять скорбный вид, словно в ожидании какого-нибудь подвоха. Она была замужем, но детей у них с мужем не было, так что теперь, когда ей перевалило за сорок, окружающие пришли к выводу, что их и не будет. Пожалуй, именно по этой причине она прошла отбор и решила, что станет для Грейс лучшей подругой. Дженни делала все, чего ожидала от нее Робина Эббот, включая регулярные визиты, призванные подбодрить и развеселить неуправляемую, капризную, и, следует признаться, неблагодарную невестку. Дженни нравилась Грейс. Она просто не хотела ее видеть, ни сегодня, ни завтра, ни в любой другой день. Откровенно говоря, если бы на пороге ее дома оказался ангел, Грейс приоткрыла бы дверь и усталым голосом проговорила в щелочку:

— Спасибо большое, конечно, но не сегодня.

Поэтому она опустилась на пол, чтобы ее не было видно в окне, и ползком пробралась обратно в спальню. Там она бросилась на постель, измученная и опустошенная так, словно прожила невероятно трудный день. Спустя десять минут зазвонил телефон. Грейс сунула голову под подушку.

Окна были закрыты, занавески задернуты, а телефон отключен. Она лежала, с головой укрывшись покрывалом, никто не мог увидеть ее. В Хиллсайд-хаусе ее ждали только к часу дня.