Чужие страсти - Эйлин Гудж (2010)

— Ну, тогда и я тоже.

— Неужели ты хочешь сказать, что у тебя нет по девушке в каждом порту? — поддела она его.

— Есть, но всего одна. — Он поцеловал ее в лоб. — Причем в городе, где солнце никогда не садится.

— Может, нам с тобой просто сделать вид, что все это один, очень долгий день? — Абигейл вздохнула и задумчиво посмотрела в окно, где в золотистой дымке сияло неисчезающее солнце. — Тогда у нас не будет нужды расставаться.

— Или мы будем импровизировать по ситуации, — добавил Вон. — Я мог бы больше времени проводить в Нью-Йорке, а ты могла бы присоединяться ко мне по дороге, как только появится возможность. В промежутках мы будем вместе куда-нибудь ездить. Как тебе такое?

— Для меня это звучит как план. — Абигейл опустила голову ему на грудь; грезя наяву, с открытыми глазами, она видела картины совсем другого будущего, чем всегда себе представляла. Она вспомнила слова Лайлы о том, что отношения между людьми необязательно должны быть традиционными, и поняла, что ее прежние желания были такой же игрой воображения, как и удобный домашний мужчина, которого она себе выдумала.

— Ну и куда теперь? — шепнул ей на ухо Вон.

Она представила, как они с ним нежатся на солнце на каком-нибудь далеком тропическом пляже, как сверкающее в лучах бирюзовое море манит их к себе. Но в данный момент мысли Абигейл были направлены на другое место назначения, намного более привлекательное.

Подняв голову, она с чувством поцеловала Вона и, не дав ему усомниться в своих истинных намерениях, решительно произнесла:

— В постель.

Эпилог

Лас-Крусес, Мексика

За те два года, которые прошли с тех пор, как она уехала, ее городок мало в чем изменился, разве что стал выглядеть более процветающим. Изменения в основном были незначительные, но они сразу бросались в глаза, куда бы она ни пошла. Вот дом по соседству с ее бывшим жильем, на котором, сколько она себя помнила, всегда была одна и та же вздувшаяся краска; сейчас он сиял свежей побелкой и был украшен веселыми красными гирляндами сушеного перца чили. Вот недавно построенное здание под черепичной крышей, появившееся на том месте, где раньше стоял полуразвалившийся монастырь, куда Милагрос ходила в школу, и часовня Сангре-де-Кристо со своим новым мозаичным фасадом. Взгляд Консепсьон скользнул по яркой вывеске Juegos![127] над табачной лавкой, где ее муж Густаво покупал себе сигареты. Теперь, судя по всему, здесь можно было приобрести лотерейные билеты.

И, разумеется, только что возведенное здание из шлакоблоков, перед которым она сейчас стояла; кому-то оно могло показаться вполне обычным, но для Консепсьон это был сияющий монумент — Milagros Sánchez Clínica de Medicina. Ради этого она и проделала весь этот неблизкий путь. Ради этого она решила рискнуть и сесть на самолет, хотя очень волновалась, несмотря на постоянные заверения Хесуса, что паспорт у нее совершенно законный и что нет никаких причин бояться, что ее могут не пустить обратно в Соединенные Штаты. Консепсьон хотела увидеть все это собственными глазами. Глазами, которые сияли, когда она повернулась к мужу и голосом, переполненным эмоциями, сказала:

— Сегодня ангелы на Небесах, должно быть, улыбаются.

Он сжал ее руку и кивнул.

— Sí, seguro[128]. — Похоже, Хесус тоже был растроган.

По масштабам крупного города больница была маленькой: две комнаты для осмотра и небольшая бесплатная аптека; персонал — один врач и медсестра (эта девушка, кстати, училась с Милагрос в одном классе). Но для их общины больница была настоящим даром Небес. Люди понимали, что здесь, возможно, спасут жизнь больным младенцам и viejos[129], которые не смогут перенести день пути в медицинский центр в Эрмосильо; что тут уберегут молодых женщин от опасного аборта у подпольной акушерки; что, если понадобится, врач окажет немедленную медицинскую помощь жертвам несчастных случаев и пожаров, не дав им умереть от полученных ран.