Чужие страсти - Эйлин Гудж (2010)

Через час, направляясь по пустынному шоссе к Рейкьявику на арендованном автомобиле с водителем, который ждал ее в аэропорту, Абигейл не могла отделаться от назойливой мысли: зачем забиваться в какое-то враждебное природное окружение, если оно не в состоянии поддерживать жизнь, причем не только человеческую, но и любую другую? Рейкьявик же, в контрасте с окружающим его пространством, был похож на настоящий Изумрудный город — современный мегаполис, поднявшийся посреди суровой северной природы. Но когда она въехала в него, он показался ей до странности безлюдным. Двигаясь по пустынным улицам, Абигейл вспомнила информацию из путеводителя, который она листала накануне полета, что население Рейкьявика намного меньше, чем в городах такого же размера; но даже учитывая этот факт, а также то, что стояло раннее утро, все равно видеть в городе так мало людей было по меньшей мере необычно.

Через центр города протекала река. Абигейл заметила человека, который ловил с моста рыбу.

— А это безопасно? — с удивлением спросила она у водителя своего лимузина, когда они медленно проезжали мимо.

— Безопасно? А, вы об этом, — не сразу понял он. — Да, конечно, безопасно. Вода чистая, так что рыба здесь хорошая. — Как и большинство людей, встречавшихся ей тут до сих пор, он говорил по-английски, что нормально вообще для всех скандинавов.

Абигейл подумала о том, что жизнь человека, решившегося съесть рыбу, пойманную в Гудзоне в любом месте южнее моста Уайтстоун, находится в его собственных руках. Она улыбнулась сама себе. Возможно, это было хорошим знаком. Возможно, приезд сюда, в конце концов, не такая уж и плохая идея.

Через несколько минут они остановились перед отелем — современным зданием, выглядевшим так, будто оно было построено исключительно из стекла. Как только они прошли через вращающиеся двери, Абигейл сразу же узнала фойе, изображенное на присланной Воном открытке: все эти чистые линии и гладкие панели из светлого дерева, стойка администратора из куска стекла размером с большую льдину, поддерживаемую одной центральной опорой, отчего вся конструкция словно плавала в воздухе. Когда она направилась к рисепшн, рядом с ней возник улыбающийся светловолосый посыльный — настолько красивый, что в Нью-Йорке или Лос-Анджелесе в нем тут же признали бы многообещающего актера, — чтобы помочь ей с чемоданом.

— Мистер Меривезер просил меня проводить вас к нему в номер, — сообщил он на подчеркнуто безупречном английском.

Абигейл чувствовала, как ее сердце стучит в такт со звуком их шагов, когда они шли по вестибюлю со стеклянным полом, который был подсвечен снизу и излучал какое-то сверхъестественное лунное сияние. Что она увидит, когда попадет в комнату Вона? Новое подтверждение тому, что не нужно было приезжать… или причину, чтобы остаться? Изменился ли он вообще за те месяцы, которые они с ним не виделись? Изменилась ли она?

В стеклянном лифте ее сонливое состояние, связанное с разницей во времени, улетучивалось по мере того, как исчезали внизу этажи, мимо которых они проезжали. Голова была ясная, словно она только что вышла из бассейна после освежающего купания. И дело было не в том, что ей сейчас предстояло встретиться с Воном, — в этом странном, словно из другого мира, городе, где, казалось, приостанавливалось действие обычных законов природы, лето, похоже, было не жарким и не холодным, а день и ночь почти слились в единое целое. У нее возникло такое ощущение, будто она выскользнула из своей старой кожи, как из дорожного костюма, и ее чувства, вплоть до каждого сантиметра ожившего тела и тонких волосков на руках и шее, дрожавших, словно маленькие антенны, были максимально обострены.

Лифт остановился на восемнадцатом этаже, где молодой человек, похожий на Роберта Рэдфорда в юные годы, провел ее по коридору до одной из выстроившихся в ряд одинаковых дверей, отделанных светлым деревом. Он постучал и исчез так быстро, что Абигейл даже не успела дать ему на чай.