Чужие страсти - Эйлин Гудж (2010)

— Я хотела бы сама в этом убедиться, если ты не возражаешь.

— В настоящее время он общается только с близкими друзьями, — с многозначительным видом произнесла Лайла.

Решив не принимать этот маленький укол на свой счет, Абигейл беззаботно ответила:

— Тогда он тем более будет рад услышать меня.

В конце концов ей удалось выпытать у Лайлы адрес, по которому остановился Вон, и в придачу номер его телефона. Но толку от этого было мало. Абигейл оставила несколько сообщений, но ни на одно из них ответа пока не получила. Неужели Вон действительно так болен, что не может снять трубку? Эта неопределенность острыми зубками постоянно грызла ее изнутри. А если он находится в состоянии, требующем помощи, которую Абигейл не в силах ему оказать? Личная сиделка? Деньги, чтобы поддержать его, пока он вновь не станет на ноги? Что бы это ни было, Абигейл хотела протянуть ему руку, как сделал для нее Вон, когда она нуждалась в поддержке. Он не отвернулся от нее, в отличие от остальных Меривезеров. Теперь пришло время отплатить ему тем же.

После пары беспокойных ночей Абигейл решила, что, если Вон не ответит на ее звонки, она просто заедет к нему без предупреждения, даже рискуя застать его в неподходящий момент. На самом деле она планировала сделать это сегодня, как только закончится ее часть программы.

Обдумывая намеченную перспективу, Абигейл со свежим макияжем и новой прической вернулась на съемочную площадку и встретила там Дану Зайглер, ведущую программы, которая что-то обсуждала с режиссером, Тимом Граберманом. Тим, со своими выпученными глазами, угловатыми движениями, длинными руками и ногами, напоминал ей большое насекомое — палочника[55], тогда как Дана с ее огненно-рыжими волосами была похожа на олимпийский факел посреди небольшой, сбившейся вокруг нее толпы теле- и звукооператоров. Она заметила Абигейл и, улыбнувшись, помахала ей рукой, словно они были старыми подругами. По сути так оно и было. За те восемь лет, что Абигейл регулярно вела свою рубрику на «А.М.Америка», здесь сменилось много ведущих и продюсеров — постоянными действующими лицами оставались только они с Даной.

«Ничто не продолжается вечно», — настойчиво шептал Абигейл внутренний голос. А вдруг публике станет известно, что она отчасти виновата в смерти той бедной девушки из Лас-Крусес? Если терзающее ее чувство вины является индикатором будущей отрицательной реакции общественности, то это могло означать конец карьеры. При этой мысли сердце Абигейл тревожно сжалось.

Когда через несколько минут накатили камеры и Дана начала свое тридцатисекундное вступление, Абигейл понадобился весь опыт публичных выступлений, чтобы на ее лице не отразились бессонные ночи и пережитый ею стресс. Зрители не должны видеть никаких трещин на парадном фасаде, думала она, им незачем знать, что под этой спокойной и улыбающейся маской скрывается такой же человек, как все они, который тоже совершает ошибки и подвержен душевным страданиям.

Укладывая листовое тесто в формочки для корзинок, размешивая разбавленный клюквенный сок с размягченным маскарпоне и затем добавляя в них взбитые сливки, она непринужденно болтала с Даной, как будто они находились на кухне у нее в Роуз-Хилл. Затем, раскладывая ложкой отваренную в кипятке клюкву в уже готовые корзинки, Абигейл рассказала зрителям о своих ближайших проектах — книге, посвященной подготовке к свадьбе, и кулинарном фестивале, который будет проведен для сбора средств в пользу сиротских приютов Бангладеш и в котором она примет участие вместе с еще несколькими известными шеф-поварами.

Абигейл уже заканчивала, дав напоследок совет по поводу декора праздничного банкета, когда Дана неожиданно атаковала ее, мимоходом заметив с напускной театральной застенчивостью:

— Я слышала, что в этом году вам будет помогать одна особа, которая прекрасно ориентируется в том, как достойно принять гостей.