— Так поступают с тем, что несет беду! — хрипло выкрикнула она. — Жгут огнем! Он отослал беду обратно в «Тримор». Все Камероны — злодеи. Его дед был злодеем! Он прогнал вашего деда с фермы у озера и отнял у меня все, когда я осталась вдовой. Он получил мой дом, но ему не досталась ферма у озера. Она досталась огню! — Катрина захихикала, и пламя рядом с ней взметнулось высоко, касаясь низких балок потолочного перекрытия. — Она досталась огню, и теперь ему же достанется прялка! Отойдите прочь и дайте мне уничтожить беду!

— Катрина, ты сошла с ума! — Фиона бросилась к ней, когда та подняла над головой остатки прялки. — Брось ее. Ты слышишь меня? Брось прялку и помоги мне потушить пламя!

Она схватила старуху за костлявые кисти, дрожащие от поднятой вверх тяжелой прялки, которые оказались неожиданно сильными, и на какое-то мгновение обе женщины закачались над языками пламени из стороны в сторону, стараясь вырвать ее друг у друга.

Затем неожиданно, как если бы Катрине, черпавшей силы в ненависти к Камеронам, на помощь пришли дьявольские силы, Фиона почувствовала, что слабеет. Серый дым, наполнивший весь сарай, плотно окутал, словно одеялом, сдавливая горло и не давая дышать. Задыхаясь, она ослабила хватку и теперь, казалось, сражалась не с Катриной, а только с прялкой, с ее ужасающим весом, придавившим ее, когда старуха выпустила прялку из рук.

Наконец она услышала хриплый смех, постепенно растаявший, как эхо, потом перевернулась на бок, отчаянно сражаясь голыми руками с пламенем, делая последние, невероятные усилия, дабы одолеть Катрину и спасти «Гер».

— Помогите… — Ее губы с трудом выговорили это слово, но отчаянные движения рук становились все слабее. Теперь над нею с ревом бушевало пламя, и дым неумолимо окутывал ее со всех сторон. Она снова принялась махать руками, сражаясь с огнем и понимая, что ей не победить. — Айэн… — прошептала Фиона, задыхаясь, — это все ради «Гера»…

Глава 16

Серый квадрат тускло светился где-то перед ней, словно окно в конце темного коридора.

— Прялка?.. — словно издалека услышала Фиона собственный голос, который едва узнала.

— Она приходит в себя.

— Не волнуйся из-за прялки, — сказал кто-то. — Она уцелела, так же как и «Гер».

Фиона открыла глаза и увидела стоявших над нею людей, сначала расплывчато, затем более отчетливо: спокойную, участливую Элисон и Камерона, его темные глаза не отрывались от ее лица. Она сразу же почувствовала огромное облегчение, когда он наклонился и взял ее за руку.

При этом Фиона заметила, что ее рука плотно забинтована, обернута в несколько слоев ваты и марли, но боль, казалось, не шла ни в какое сравнение с пульсирующей радостью в ее сердце.

— Айэн… ты вернулся!

Он ответил не сразу, и она подумала, что он ждет, когда от кровати отойдет Элисон.

— Да, — хрипло ответил он. — Я вернулся, но прежде всего ты должна поправиться, Фиона. Теперь тебе надо поспать. Это приказание доктора Стюарта.

Она догадалась, что находится не дома, но это не имело значения. Если она в «Гере», то это одно и то же, а присутствие Элисон вселяло ей привычный покой. Теперь Фиона могла уснуть. Она так отчаянно устала, что могла бы проспать целую вечность.

Когда она снова открыла глаза, в комнате было темно и лишь на полу желтело пятно света от стоявшей на столе лампы. Она попыталась пошевелиться под весом своих тяжелых, забинтованных рук, и сразу же к ней от камина подошла маленькая смуглая женщина с черными волосами, разделенными на четкий пробор посредине. У нее было круглое приветливое лицо и серые глаза, сощурившиеся, когда она улыбнулась.

— Как вы себя чувствуете? — спросила она ласково. — Может, чего-нибудь скушаете? Может, яйцо, взбитое с молоком и каплей бренди?

Фиона смотрела на нее, совсем не думая о еде.

— Я вас не помню, — сказала она. — Я… я думала, что я в «Гере».

Женщина покачала головой.