Водка + мартини - Пол Райзин (2007)

Ясмин пока не замечает, что я ни разу не закурил. Она же, с тех пор как мы пришли, смолит одну за другой. «Белый русский» притупил мою тягу к никотину, хотя с моей тягой к Ясмин ему сделать ничего не удалось. Она вовсю разглагольствует про какую-то пьесу, которую смотрела в каком-то театре в Хаммерсмите, а я в это время тихо размышляю о том, что получится, если расстегнуть все пуговицы на ее небесно-голубой блузке.

Она уютно свернулась в своем шикарном кресле, купленном скорее всего в лавке старьевщика; Чертик растянулся на спинке. Ясмин шевелит своими длинными тонкими пальцами на ногах и что-то быстро лопочет (этот несчастный спектакль, видимо, произвел на нее колоссальное впечатление), а я уставился на нее, не мигая и не понимая ни слова (кто его знает, может, этот автор и вправду какой-нибудь дерьмовый гений), как вдруг на какое-то мгновение я вижу в ней не богиню, какой она мне только что казалась, а, как бы это сказать, слегка чокнутую. Ну да, будто у нее не все дома. Глазищи сверкают, про меня она наверняка давно забыла, и… кажется, вот-вот пена изо рта пойдет. По-моему, уже что-то брызнуло.

Но тут она неожиданно умолкает. Взгляд, долгое время блуждавший неизвестно где, снова обращается ко мне. Я прилип к дивану, у меня такое чувство, будто я — бабочка на булавке.

— Извини, я тебе не надоела своей болтовней? — спрашивает она. И мое сознание вновь медленно возвращается к небесно-голубой блузке и ее пуговичкам.

— Ну что ты, нисколько. Наверно, действительно блестящая пьеса. Надо будет посмотреть. Ты бы хотела сходить еще раз? — Не дай бог попытается проверить, запомнил ли я название.

— Свернуть косячок? — спрашивает она. Все радости тихого вечера, проведенного дома, таятся в ее предложении.

— Обязательно. А я сбацаю еще парочку этих замечательных «Русских», если не возражаешь. — Работа распределена по справедливости: я рысью отправляюсь на кухню с пустыми стаканами и лезу в холодильник.

Рыться в нем неприятно, но самую малость — все зависит от того, как строго судить о его содержимом (и о хозяйке) при виде открытых банок с кошачьими консервами рядом с французским сыром бри. В задней части примечаю полиэтиленовый пакет с помидорами, видимо, такой давности, что они почти превратились в пасту. Еще луковица с ярко-зеленым перышком, торчащим из макушки. Не менее пятидесяти жестянок с диетической колой. Однако молоко вполне свежее, и, будучи продуктом натуральным, экологически чистым, наш коктейль может формально классифицироваться как Напиток Здоровья. Я готовлю его по своему любимому рецепту: одна доля «Калуа», пять долей водки, а молока ровно столько, чтобы напиток выглядел как холодное какао.

— Так где твой Ник гуляет в эти выходные? — спрашиваю я, вернувшись с освежающими напитками. На этот раз я не испытываю никаких затруднений, произнося его имя. Похоже на то, что наши отношения перешли на какой-то новый уровень. Я подхожу к окну и выглядываю на улицу.

— В Оксфордшире, у них там какое-то сборище, — отвечает она. До меня неожиданно доходит, что я так и не знаю, чем занимается этот Ник или хотя бы как он выглядит. Впрочем, знать все это у меня нет особенного желания.

— Ты что, на самом деле выходишь замуж? — спрашиваю я. Одинокая собака бежит по противоположному тротуару. Останавливается возле ворот, ведущих в сад, и, задрав заднюю ногу, принимает классическую позу. Я поворачиваюсь к Ясмин и вижу, что она прикладывает руку ко лбу. — Может, я сделал слишком крепкий?..

Она плачет.

На несколько мгновений я так и прирастаю к месту от страха. Вот черт. В чем дело? Потом иду к ее креслу и кладу руку на ее вздрагивающее плечо.

— Ясмин, что случилось?

Движением плеча она сбрасывает мою руку и шумно шмыгает носом.

— Оставь меня на минутку. Не обращай внимания. — Не глядя, она кидает мне самокрутку. — Прикури пока, ладно?