Снова любить… - Сара Оклер (2018)

Она смеется, а я вдруг замечаю вывеску City Lights. Этот книжный магазин, запечатленный на многочисленных фотографиях Мэтта, я узнаю из тысячи. Он приходил сюда в каждую поездку вместе с родителями и Фрэнки, но теперь подруга почему-то ничего не замечает.

– Смотри, Фрэнки, это же City Lights! Давай зайдем. – Я беру ее за руку и тащу ко входу.

– Анна, что там интересного? Обычный старый магазин. Даже кофе не продают. Давай поищем что-нибудь другое.

– Фрэнки, не все приравнивают литературу к чашке диетического карамельного латте. Ты что, не узнаешь? Это же магазин, в который Мэтт…

– Анна, я знаю, что это за место. Иди без меня, – резко отвечает подруга. – Пойду в соседнее кафе, закажу чего-нибудь выпить. Приходи, когда закончишь. – Она переходит через дорогу и направляется к местечку под названием Vesuvio. Кажется, это бар. И, судя по всему, ей удается найти там столик.

Пять минут. Всего пять минут.

Я открываю стеклянную дверь, захожу внутрь, с наслаждением вдыхая запах книг. Здесь все не так, как я представляла. Магазин больше напоминает библиотеку, и мне очень легко вообразить Мэтта, который проводил тут немало времени. Он обожал читать. Его завораживали слова, то, как они складываются в предложения. Он и сам мечтал сочинять истории, записывать их, делиться мыслями со всем миром. Частенько мы с Фрэнки усаживались на кровать и слушали, как он читает, меряя шагами комнату и перелистывая любимую книгу в поисках самого интересного эпизода. Мэтт был помешан на литературе, помнил всех персонажей, завороженно следил за сюжетом и оценивал авторский стиль. Он умел оживить героев, и иногда нам казалось, будто он не просто передает чьи-то истории, а рассказывает о своих друзьях.

Фрэнки нравилось его слушать, а вот читать – не очень. Чего не скажешь обо мне. Мэтт часто давал мне книги, в том числе и купленные здесь: «В дороге» Джека Керуака – роман, пробудивший во мне жажду приключений, которая дремала до этой поездки; «Вопль» Аллена Гинзберга; «Бродяг Дхармы» – еще одну книгу Керуака, вдохновившую меня раскрывать тайны мира и искать новых ощущений.

После прошлого дня рождения, когда нам удавалось хотя бы ненадолго побыть вдвоем (пока Фрэнки переодевалась или принимала душ), я лежала на кровати Мэтта, уперев ноги в стену, а он нашептывал мне любимые фрагменты из книг.

– Анна, моя главная цель – сделать все, чтобы ты полюбила слова. Полюбила этих людей и то, о чем они говорят, полюбила места, в которых они побывали, – говорил Мэтт, нежно гладя мое лицо. – Каждая история – часть длинной-длинной жизни. В ней есть место печалям и трагедиям, многочисленным событиям. О них ты и узнаешь из книг.

Солнце проникало в комнату, заливало все своим светом, а он продолжал читать. Да, больше всего на свете он любил слова.

Я знаю, у Фрэнки есть целая коллекция воспоминаний о нем, но эти… Эти принадлежат только мне. Их она не в силах разделить, не в силах удержать и запечатать вместе с другими в стеклянных баночках. Чтение – то, чем мы наслаждались только вдвоем, то, что я полюбила благодаря Мэтту. И то, что он ценил больше всего.

Я брожу вдоль шкафов, вожу пальцами по новым и потрепанным корешкам. На одной из полок – толстый слой пыли, и я воображаю, что ее не вытирали с тех пор, как Мэтт последний раз был тут, что он прикасался к стоящим здесь книгам. Я сажусь на корточки, читаю полустершиеся названия и вспоминаю точно такую же сцену, которую Мэтт описал в одной из открыток:

Книги стоят на полках вразброс, словно ждут, пока их прочитают. С полок на меня смотрят Керуак, Гинзберг и Ферлингетти и просят выбрать именно их произведения. Прочесть их истории. Услышать их голоса. Анна, тебе бы здесь понравилось.

Он был прав. Мне действительно здесь нравится. Очень скоро грань между моими собственными ощущениями и впечатлениями, описанными в открытках, стирается.