Жена между нами - Сара Пекканен, Грир Хендрикс (2018)

– Уже купил для нее дом, Ричард? – я не могу удержаться и продолжаю провоцировать его, как будто только теперь могу выплеснуть все, что держала в себе все эти годы. – Что ты сделаешь, когда она впервые тебя разозлит? Когда окажется, что она не идеальная женушка, о которой ты мечтаешь?

Я слышу, как с хлопком закрывается дверь машины, и внезапно все звуки окружающего города стихают. Молчание, потом знакомый мне голос в отдалении, который крутят в записи на телевизионном канале нью-йоркского такси: «Пристегнитесь, ради вашей же безопасности!»

Ричард в совершенстве владеет искусством всегда опережать меня на шаг; он точно знает, куда я направляюсь. Он сел в такси и попытается добраться до Эммы раньше меня.

Еще нет двенадцати; на дорогах свободно. По моим расчетам, от офиса Ричарда до квартиры Эммы можно доехать за пятнадцать минут.

Но я ближе к цели, чем он; «Сакс» был по дороге. Я всего в десяти кварталах. Если я потороплюсь, то обгоню его. Я ускоряю шаг, чувствуя тяжесть письма в сумке. Оно все еще у меня. Ветер холодит тело, покрывшееся легкой испариной.

– Ты чокнутая.

Я игнорирую его слова; они больше не могут заставить меня свернуть с пути.

– Ты рассказал ей, как поцеловал меня вчера?

– Что? – кричит он. – Это ты меня поцеловала!

На мгновение мой шаг теряет уверенность, но потом я вспоминаю, что говорила Эмме, когда впервые попыталась ее убедить: «Ричард это умеет! Он запутывает тебя, чтобы ты не могла отличить правду от фантазии!»

У меня ушли годы на то, чтобы в этом убедиться. Я увидела закономерность, только когда принялась записывать все, что роилось у меня в голове.

Я начала примерно через год после маминой смерти: завела секретный дневник, который хранила под матрасом в гостевой спальне. В этот черный «Молескин» я заносила все фразы Ричарда, которые можно было истолковать двояко. Я вела учет предполагаемым пробелам в моих воспоминаниях – серьезным противоречиям, как, например, желание переехать в пригород или утро после моего девичника, когда я забыла, что Ричард должен был лететь в Атланту, – и более незначительным, как якобы выраженное пожелание заниматься рисованием или ошибочное предположение о том, что виндалу из баранины – любимое блюдо Ричарда.

Я также скрупулезно регистрировала неудобные вопросы, которые не могла задать своему мужу: каким образом он узнал, что я не навещала тетю, когда втайне от него поехала в город. Я записала кое-что из того, что произошло на этой первой тайной встрече. Я представилась доброжелательной женщине, которая пригласила меня внутрь, и она предложила мне сесть на диван по диагонали от аквариума, полного разноцветных рыб. Сама она села по левую руку от меня на мягкий стул с высокой спинкой и попросила звать ее Кейт. «О чем бы вы хотели поговорить?» – спросила она. «Иногда мне кажется, что я совсем не знаю своего мужа», – сразу же начала я. «Почему вам кажется, что Ричард сознательно выводит вас из равновесия? – спросила она под конец нашего разговора. – Зачем ему это нужно?»

Вот в чем я пыталась разобраться долгими пустыми днями, пока Ричард был на работе. Я доставала дневник и размышляла о том, что анонимные звонки начались сразу же после нашей с Ричардом помолвки и происходили, только когда его не было рядом. Я записала, что помнила точно: я рассказывала Ричарду, как раскаиваюсь в том, что заставила Мэгги завязать глаза, как мучила меня именно эта деталь – я насильно принудила ее надеть повязку. Я добавила: «Почему тогда он попросил меня завязать глаза, когда мы ехали смотреть новый дом?» Я запротоколировала, как нашла унаследованную фигурку на торт, которую сделали спустя годы после того, как поженились родители Ричарда. Буквы на бумаге были смазаны моими слезами, когда я писала о таинственном исчезновении Герцога.