Жена между нами - Сара Пекканен, Грир Хендрикс (2018)

– Но шанс того, что Сэм просто не туда положила ключи, очень велик, – Ричард говорил в той же убаюкивающей тональности, что и во время их первой встречи в самолете. – Почему она взяла ключи, а не кошелек?

– Ты прав, – Нелли помолчала. – Но, Ричард… вспомни, сколько я получала анонимных звонков.

– Всего три.

– Был еще один. Не совсем такой. Какая-то женщина позвонила тебе на квартиру, когда ты уехал в Атланту. Я решила, что это ты, поэтому ответила, не подумав… Она не захотела сказать, как ее зовут, так что я…

– Дорогая, это была всего лишь Элен с работы. Она дозвонилась мне на мобильный.

– А, – тело Нелли как будто сдулось, когда она отпустила напряжение. – Я решила… в смысле, было же воскресенье, поэтому…

Ричард поцеловал ее в кончик носа.

– Мороженое. Сэм наверняка сейчас позвонит и скажет, что нашла ключи в холодильнике.

– Наверняка, – засмеялась Нелли.

Ричард обошел ее с другой стороны, чтобы оказаться между ней и проезжей частью, как делал всегда. Он обнял ее рукой за талию, и они пошли дальше.

* * *

Когда Сэм позвонила сказать, что слесарь приходил и уже закончил работу, Нелли пошла в ванную переодеть свою прозрачную ночную рубашку и почистить зубы. Ричард уже лежал в кровати в одних трусах. Залезая в постель, она заметила, что фотография в серебристой рамке, стоявшая на ночном столике, повернута к стене. На фотографии была она в джинсовых шортах и майке, сидящая на скамейке в Центральном парке; Ричард говорил, что ему нравится смотреть на нее по утрам, даже когда ее нет рядом.

Ричард это тоже заметил, протянул руку и развернул фотографию.

– Горничная приходила.

Он взял пульт, выключил телевизор и прижался к ней всем телом. Сначала она решила, что это значит то, что всегда значило, когда он дотрагивался до нее под одеялом. Но вскоре он отпустил ее и перевернулся на спину.

– Мне нужно тебе кое-что сказать, – произнес он серьезно.

– Я слушаю, – сказала Нелли медленно.

– Я начал играть в гольф только в двадцать лет.

Ей не видно было выражения его лица в темноте.

– Хорошо… а как же летние месяцы в клубе?

Он выдохнул.

– Я там работал. Был официантом. Спасателем. Подносил клюшки. Собирал мокрые полотенца. Когда дети заказывали хот-доги, которые стоили столько, сколько я зарабатывал в час, я обслуживал их. Я ненавидел этот идиотский клуб…

Нелли водила пальцами по его руке, разглаживая темные волоски. Она не помнила, чтобы он так открывался кому-нибудь.

– Я всегда думала, что ты вырос в богатой семье.

– Я говорил, что мой отец работал в финансовой сфере. Он был бухгалтером. Заполнял налоговые декларации для местных сантехников и разнорабочих.

Она не хотела прерывать и не издавала ни звука.

– Морин получила стипендию в университете, а потом помогла мне оплатить учебу, – тело Ричарда как будто окаменело под ее пальцами. – Я жил у нее, чтобы сэкономить деньги, я взял кучу кредитов. Я работал как вол.

Она чувствовала, что он мало с кем делился этой частью себя.

Они несколько минут лежали в тишине, и Нелли постепенно поняла, что признание Ричарда помогает сложить вместе фрагменты пазла.

Его манера вести себя была настолько безупречна, что казалась отрепетированной. Вне зависимости от ситуации он мог поддержать разговор – с таксистом ли или с музыкантом из филармонии на благотворительном вечере. Он умел обращаться с серебряными приборами и менять масло в машине. На его прикроватной тумбочке всегда лежали журналы – начиная от спортивных, заканчивая «Нью-Йоркером» – или биографии. Еще раньше ей приходило в голову, что он, как хамелеон, сможет вписаться в любую обстановку.

Но он, видимо, всему этому научился – или, может быть, чему-то его научила Морин.

– А мать? – спросила Нелли. – Ты говорил, она была домохозяйкой…