Время расставания - Тереза Ревэй (2010)

Образ молодого человека преследовал госпожу Фонтеруа денно и нощно. Она всячески пыталась стереть из своей памяти даже малейшее воспоминание о нем. Как такое случилось, что этот незнакомец очаровал ее? Как мог завладеть ее помыслами мужчина, не принадлежащий к ее кругу? Она просыпалась посреди ночи, охваченная томительным волнением, и размеренное, спокойное дыхание мужа мешало ей снова заснуть. Ее не столько угнетала мысль, что она предает Андре, как то, что она больше не может властвовать над собой. И вот несколько дней тому назад, ранним утром, лежа на постели в темноте, с широко открытыми глазами, она решила, что ей следует снова увидеть Манокиса. Она была убеждена: эта одержимость — всего лишь временное помешательство.

Держа в руке бокал с шампанским, Александр болтал с Мадлен, секретаршей хозяина. Ему нравилась эта светловолосая скромная девушка, после смерти родителей воспитывающая младших братьев и сестру. Однажды в воскресенье он даже пригласил ее в кино, но Мадлен держалась скованно, так что грек почувствовал себя не в своей тарелке.

Большой зал здания на бульваре Капуцинов был переполнен. Люстры с подвесками отражались в зеркалах, обрамленных золочеными рамами. На стойках, покрытых белыми скатертями, возвышались подносы с птифурами[10], шампанским и фруктовыми соками.

Когда Александр впервые пришел на рождественский бал, устроенный фирмой, то был удивлен, увидев, что хозяин не поскупился. Раньше он никогда не слышал, чтобы служащим вместо дешевого игристого вина подавали настоящее шампанское. Ворм объяснил, что, уж коли Фонтеруа устраивал праздник для своих рабочих и служащих, он старался делать это по самому высшему разряду, как и для любых других почетных гостей. Так что восхищенный Александр впервые в жизни выпил настоящее шампанское и закусил хрустящим печеньем с сыром, которое таяло во рту.

Все работники Дома Фонтеруа приоделись по случаю праздника. В зале не было видно ни одной белой блузы. По комнате прогуливались несколько манекенщиц, восхищающих всех своими удлиненными лицами русских аристократов, тонкими выщипанными бровями и ярко-алыми губами.

— Добрый вечер, Мадлен, — раздался нежный голос за спиной у Александра.

Мужчина повернулся. Ему и его собеседнице улыбалась госпожа Фонтеруа.

— А вот и спаситель моей дочери! — весело добавила Валентина. — Как поживаете?

— Хорошо, очень хорошо, — пробормотал мужчина, не зная, как себя вести: то ли отвесить поклон, щелкнув каблуками, то ли пожать ей руку.

Мадлен извинилась и ушла: Ворм с другого конца зала знаком подозвал ее к себе. Оставшись наедине с Валентиной Фонтеруа, Александр внезапно почувствовал, что ему стало невыносимо жарко.

— У вас нет бокала, мадам. Могу ли я принести вам что-нибудь?

— Не беспокойтесь. Рано или поздно мимо нас пройдет официант с подносом. Мне сказали, что вы грек. Как давно вы работаете на моего мужа?

Александр, запинаясь, начал рассказывать, затем, припоминая свои юные годы, стал говорить увереннее, к нему вернулись веселость и обходительность. Молодой человек удивлялся, почему собеседница так внимательно его слушает. Чем простой работник мог заинтересовать светскую даму? Одной рукой она играла длинным ожерельем, и бусины позвякивали у нее меж пальцами. Казалось, красавица не обращала никакого внимания на царившее вокруг оживление и была полностью поглощена его рассказами о Кастории, о ее домах, о мастерских, расположенных на первых этажах в помещениях без окон, о балконах и открытых террасах, обращенных к небу, о крышах с византийской черепицей, о рыбацкой гавани, расцвеченной яркими лодками, о далеких красноватых горах, о глубоких лощинах, об аромате вереска… Внезапно у Александра возникло ощущение, что он вновь вдыхает этот пьянящий запах.