Не ссорьтесь, девочки! - Ануш Варданян (2005)

Нонна решила, что она сможет оказать первую медицинскую помощь. У нее дома тоже есть травы, собранные южными родственниками на труднодоступных склонах Кавказа. Она подумала еще пару дней, посовещалась с Араксией и вернулась в Дом дружбы народов. Нина Афанасьевна длинной указкой отметила место, где должна расписаться Нонна, и та подписалась под внушительным договором. От обилия информации Нонна слегка отупела, и Нине Афанасьевне пришлось повторять:

— Значит, еще раз. Дональд Донован.

Нонна кивает.

— Из Вашингтона, — напоминает Нина Афанасьевна.

Нонна заученно повторяет:

— Из Вашингтона.

— Работник свободной профессии.

— Бездельник, — обреченно понимает Нонна.

— Художник, — уточняет Нина Афанасьевна.

Нонна неопределенно роняет:

— Посмотрим.

Нина Афанасьевна напоминает:

— Вы подписались под тем, что обязуетесь обеспечить его пансион в течение десяти дней. Помните, вы подписались!

— Кажется, кровью.

Она уже жалеет о содеянном, но Нина Афанасьевна пододвигает Нонне объемный конверт с деньгами.

Юлька, как самая знающая про всякие заграницы, авторитетно заявила, что если этот самый Дональд Донован живет в Вашингтоне, то почти наверняка он — служащий Госдепартамента. Соня, решив, размечтаться по полной, предположила, что он на короткой ноге с президентом Америки. Нонна не была уверена, что это характеризует будущего гостя с лучшей стороны.

— Говорят, он художник, — вяло отозвалась она. — А может, все-таки он из Колумбийского университета, а? Профессор литературы. Почему нет?

— Будешь с ним о Набокове разговаривать, — мечтательно произнесла Соня.

— Из Набокова я помню только: «Шла такса, цокая по асфальту нестрижеными когтями», — ответила Нонна.

— Может быть, ты понравишься ему, и он захочет на тебе жениться, — фантазировала Юля. — А ты будешь сопротивляться и говорить, что отдана другому.

— Главное, Юлька, чтобы он ей понравился, — уверенно сказала Соня. — Тогда она возьмет свою судьбу в свои руки и женит его на себе.

— Не путай, Сонечка, меня с собой.

— Ноник, а ты английский язык знаешь? — спросила Юля. — У них там в Вашингтоне все с южным акцентом говорят.

— А разве Вашингтон на юге? — удивляется Нонна. Она довольно четко представляет себе карту Америки — изучила, пока ждала Федора.

— Скажем так: на юго-востоке, — уточняет Соня. — Там живет семьдесят два процента черных.

И откуда Соня это знает? И почему они там скучковались? Вероятно, так исторически сложилось. Нонна не спорила с закономерностями исторического процесса. Ее интересовала метафизика жизни.

— Ладно, разберемся. Я знаю армянский хорошо, французский так себе, английский хуже, чем так себе. Пусть этот лиловый негр мне подает манто. Пусть по-русски учится понимать.

— Да вы, милочка, расистка! — иронизирует Соня.

Нонна смущенно оправдывается:

— Соня, ну как ты могла такое подумать? Какая разница, какой цвет кожи? Лишь бы человек был хороший.

— И не шпион, — веселится Юля и звонким пионерским голосом запела:

Коричневая пуговка лежала на дороге.

Никто ее в коричневой пыли не замечал.

По этой по дороге прошли босые ноги,

Босые загорелые протопали-прошли…

— Шпион — это, между прочим, профессия. К человеческим качествам это никакого отношения не имеет.

Но подружки уже поют вдвоем — Сонино сопрано отлично поддерживают Юлькин колокольчик:

Четвертым шел Алешка из первого отряда.

Четвертым шел Алешка и больше всех пылил.

Случайно иль нарочно, никто не знает точно,

На пуговку Алешка ногою наступил.

— Разве шпионы не могут быть хорошими людьми? — не унимается Нонна.

Он поднял эту пуговку и взял ее себе,

И вдруг увидел буквы нерусские на ней.

К начальнику заставы ребята всей гурьбою,