Не ссорьтесь, девочки! - Ануш Варданян (2005)

— Нет, конечно, мне в «Кельвине Кляйне» сподручнее, — отвечает Юля. — Ладно, выезжаю.

Юля окидывает прощальным взглядом платье-облако.

Нонна у себя в церковной школе помогает малышам надеть пальто и ушастые шапки.

— Работяги мои — предатели. А Боря — гад какой, а? Ну, вы видели такое? — Соня окинула взглядом рабочий пейзаж.

В четыре руки с Нонкой они уже навели относительный порядок. Соня старательно погружала руки в жижу на полу и извлекала оттуда куски гипсовой лепки, а Нонна жестянкой из-под шпрот черпала воду и выливала ее в оцинкованное грязное ведро. Юля, обормотка, устроилась на верхушке стремянки и делала вид, что пишет новую главу в их эпохальной книге.

Не поднимая головы от записей, она резанула:

— Мужики — козлы.

— Нет, не пиши этого, — беспрекословным тоном учительницы запрещает Нонна.

— А что — «не пиши»? Почему — «не пиши»? Вот мы здесь три молодые женщины…

— Три сказочные феи, — насмешничает Соня.

— Тумбы ручья и нимфы буйка, — подхватывает Нонка.

— Будем всю ночь… устранять последствия, идти на прорыв… так сказать, — Юля любила подруг, но ненавидела черный труд.

— Не надо констатировать факты, — убеждает Нонна. — Надо творчески подходить к поставленной задаче…

— Я Жоре говорю, помоги мне, ты же супруг мой и благодетель, а он говорит, у меня пробы к «Апофеозу старости».

— Вот и я говорю. Жора! Сколько можно?

— Господи! — кричит Юля. — Опять?! А это многосерийное кино?

— Увы! — вздыхает Соня, и неясно, жалеет ли она о том, что фильм будет длинным и мучительнотягучим, как зубная боль, или ее «увы» относится к тому, что фильм скоро будет сделан и Жорик снова уйдет в разгульный творческий отпуск, задумывая новый проект.

— Хорошо, у меня эвакуаторщик есть. Помните моего эвакуаторщика? Звонил.

Юля не только не одобряла Сониных увлечений юными маргиналами, но в глубине души считала их вульгарными. Соне об этом прямо не говорила, щадя ее дочерние чувства, так как всерьез полагала, что в неуемной Сониной блудливости виноват кто-то из ее родителей. Кто именно, предстояло еще разобраться, поскольку эта сторона их жизни была скрыта от Юли, несмотря на многолетнее знакомство. Почему это слух передается по наследству, алкоголизм тоже, а сексуальный темперамент падает с неба? Нет, господа, это гены. Поэтому Соню нужно жалеть, так как вылечить уже невозможно.

— Опять мезальянс. Соня, сколько можно?!

— Говорит, вы — женщина моей мечты, хоть вы и старше меня навсегда.

— Прямо так и сказал? Что, у него чувство юмора есть? Странно, что я не заметила.

— Нет, это я так говорю. А он говорит: «Ты тетка супер. Понравилась мне. Эти мокрощелки… в смысле малолетки, надоели. Все «руки вверх» слушают. Достало…» «Рыбкою, была моей ты рыбкою…»

— Точно! Глава будет называться: «Всегда имейте резервного поклонника». Пиши.

Юля записывает и бухтит:

— Это не поклонник. Это мастодонт на выпасе. Вообще непонятно, что ему от нее надо. Ему, кстати, лет двенадцать-то есть?

Соня обиженно разглядывает Юлин дорогой каблук, раздумывая о том, не сдернуть ли ее с лестницы и надавать тумаков, но сдерживается.

— Да, мне тридцать четыре года, да, я не юная красотка и руки у меня страшные, — говорит она подругам и смотрит на свои грязные, потрескавшиеся от строительной пыли руки. — А он роскошный красавец, во вкусе Висконти. Спасибо тебе, мать сыра земля. Спасибо тебе, подруженька, за правду.

Юля совершенно невозмутимо гладит себя по голове:

— Спасибо мне за правду. Кто тебе, дурехе, еще скажет?

Соня насупилась:

— Ну что? Опять мезальянс?

Юля не умеет кривить душой:

— Еще бы!

— Я не тебя, змеюка, спрашиваю.

Соня с надеждой смотрит на Нонну. Нонна кивает, мучаясь от угрызений совести:

— Причем по всем статьям… Уф, устала…