На перекрестке - Ирина Быстрова (2007)

Иринка меня сдала. Что взять с ребенка? Спасибо еще, что продержалась целых четыре дня. Надо было попросить ее никому не болтать про посылку, скажете вы. Нет, у нас в семье так не принято. Я никогда не обременяла дочь подобными просьбами. Полагала, что не ее это забота — решать мои проблемы. Так что Иринка вольна была говорить что угодно и кому угодно. Дочь, правда, довольно быстро сообразила, «что» и «кому». Так что наверняка доложила про свитер только Дарье. Дарье ведь можно сказать почти все, не боясь последствий своей откровенности. Вот, например, с родителями этот номер не проходил.

— Они всегда так волнуются, — заметила однажды Иринка, — что им ни скажи.

— Это точно, — подтвердила я.

— Лучше, наверное, ничего и не говорить, — продолжала дочь.

— Ну, не то чтобы…

— Но про личную жизнь-то точно нельзя.

— Про личную — да, — согласилась я.

— И про болячки, — добавила дочь.

Я же говорю вам — она сообразительная.

— Можно, но без нагнетания, — посоветовала я.

На том и порешили. Мама, конечно, подозревала, что мы ей не рассказываем всего, но поделать с нами ничего не могла. Сама, между прочим, точно такая же — уже лежит пластом, а нам по телефону щебечет, что у нее «всего лишь легкая головная боль». Что же она тогда хочет от нас с Иринкой?

Итак, Дарья в курсе. И шипит от злости: почему, мол, ей до сих пор ничего об этом не известно?

— О чем? — невинным голосом спросила я.

Я сидела на работе, лениво стучала по клавиатуре, удаляя с диска ненужные файлы, и слушала Дашкино шипение.

— О Д. Кертисе из Лондона. Кстати, что обозначает это загадочное «Д.»?

— Ничего загадочного, — ответила я. — Д. — это Дэвид.

— Дэ-вид, — врастяжку произнесла Дарья. — Мне нравится. А как он вообще?

— То есть?

Ужасно не хотелось рассказывать о знакомстве с Дэвидом. Я не могла понять почему. Но Дарья теперь с меня не слезет. Придется выдать ей кое-какую информацию.

— Внешне и так… — полюбопытствовала Дарья.

«Так» означало обаятелен мой новый знакомый или нет. Внешность ведь в мужчине не главное, верно? Красивый, как картинка, истукан, не способный развлечь даму непринужденной беседой, для Дашки был все равно что маньяк-убийца. Впрочем, и для меня тоже.

— Помесь Рассела Кроу с Робби Вильямсом.

— Как это? — озадачилась Дарья.

— Качок как Кроу, а в лице что-то от Робби.

— Значит, симпатичный? — с некоторым сомнением в голосе уточнила Дарья.

Дарья не считает Робби красавчиком. А по мне так в самый раз.

— Симпатичный, — подтвердила я.

— Где ты его подцепила? — поинтересовалась Дарья.

— Я не цепляла, — возразила я. — Случайное знакомство.

— Да? — ехидно проговорила подруга. — А свитер? Что-то мне мои случайные знакомые не шлют дорогих подарков Ди-Эйч-Элем.

— Не такой уж и дорогой… — пробормотала я. — Не бриллианты же…

— На что намекаешь? — недовольно проворчала подруга.

— На то самое.

Полгода назад Дарье подарили бриллианты. В уши и на палец. Один из ее поклонников, которого она знала без году неделю. Дарья бриллианты приняла, чем изрядно меня удивила. Она примеряла тогда на себя феминистские одежки. Бриллианты в это ее новое увлечение никак не вписывались.

— У меня это первые брюлики, — объяснила она свое странное решение.

— Ну и что? — спросила я. — При чем тут это?

— А при том… — туманно ответила она, и на этом разговор закончился.

Брюлики Дарья почти не носила, держала в отдельной коробочке и время от времени протирала специальной тряпочкой. А я тогда все поняла про Дарьин феминизм. И дала ему от силы месяц на все про все. Он сдох спустя пять недель.

— Хорошо, хорошо, — дала задний ход подруга. — Будем считать, что это сувенир. Так где вы все-таки познакомились?

Я рассказала ей о встрече с Дэвидом в кафе и о том, как он водил меня в Копенгагене по местным достопримечательностям.