Одинокие сердца - Итсасо Мадарьяга (2010)

— Ты можешь мне объяснить, почему так задумчиво разглядываешь эти концентрические круги, которые никуда не ведут?

— А я их никогда раньше не видела. Только и всего. Мне тут все интересно. Кроме того, я жду тебя. — Виолетта с серьезным видом посмотрела на Одри.

— Слушай, а все-таки здорово, что мы купили этот путеводитель! Просто замечательно!

— Да. — Виолетта выхватила путеводитель из рук дочери и начала листать. — Посмотрим, что еще здесь интересного.

Мать и дочь углубились в путеводитель, читая описания изображенных на витражах сцен и затем, прищурив глаза, всматриваясь в эти витражи. Женщины стали ходить по собору, время от времени издавая восхищенные возгласы, пока не осмотрели все витражи. Затем они спустились в склеп — самый большой во Франции. Оттуда снова вернулись в собор и уселись на одну из скамеек, чтобы немного отдохнуть и рассмотреть внутреннее убранство храма. То, что они здесь увидели, потрясло их.

— Впечатляюще, — прошептала Одри.

Виолетта ничего не ответила. Одри снова стала зачарованно разглядывать то, что ее сейчас окружало. Время от времени она поднимала глаза и вертела головой, чтобы рассмотреть свод собора и то, что находилось у нее за спиной. Затем опять начинала разглядывать витражи, но уже все вместе, любуясь тем, как сквозь них струятся солнечные лучи, создающие при этом своего рода объемную разноцветную мозаику. Одри вдруг осознала, что ее мать в течение всего путешествия всячески стремилась открыть ей глаза.

— Забавно. Мы ни с того ни с сего вдруг вспоминаем о том, что считали уже давно забытым. Работа в музее не оставляла мне много свободного времени, и поэтому я почти не ходила на аукционы и не заглядывала в антикварные магазины… Тебе, помнится, нравилось там бывать.

— Да, хотя я ничего не понимаю в антиквариате. Я ходила смотреть на то, о чем прочла в каком-нибудь журнале и что можно было бы купить для нашего дома.

— В «Виллоу-Хаусе» есть несколько ценных предметов. Я имею в виду не драгоценности, а старинную мебель…

— Как ты, видимо, понимаешь, в «Винди-Коттедже» такой мебели не будет.

Одри, едва не подпрыгнув на скамье, уставилась на мать.

— Ты хочешь сказать, что продала дом вместе со всем, что в нем находилось?

— А как, по-твоему, я должна была поступить?

— Но, мама… — Одри все еще не верила своим ушам. — Это ведь наша фамильная мебель… Среди нее были старинные, но при этом хорошо сохранившиеся предметы…

Виолетта начала сердиться.

— Так ведь это не я решила, что «Виллоу-Хаус» — слишком большая резиденция для одинокой вдовы. Это вы убедили меня, что мне следует продать дом и подобрать себе что-нибудь поменьше.

Одри вспомнила, что она в свое время не захотела вникать в детали, и пожалела о том, что так поступила. Ей нужно было найти себе оправдание, хотя она и знала, что вряд ли сумеет это сделать. Она оставила мать одну под натиском своего брата.

— Я тебе не говорила, чтобы ты продавала дом. На этом настаивал Сэм.

Одри показалась себе маленькой девочкой, пытающейся избежать наказания.

— Да, но я что-то не помню, чтобы ты высказала хотя бы одно возражение против того, что тогда происходило. Мы все были к этому так или иначе причастны. — Виолетта вдруг осознала, что невольно сказала сейчас то, чего ей, наверное, говорить не следовало, и попыталась исправиться еще до того, как Одри обидится. — Я хочу сказать, что, исходя из завещания твоего отца, мы все трое являлись владельцами дома. Так что решение о продаже «Виллоу-Хауса» принимала не я одна.

— А дядя Арчи не имел к этому никакого отношения.