Одинокие сердца - Итсасо Мадарьяга (2010)

А вот ее дочь воспринимала все совсем по-другому. Виолетта в те годы была уже зрелой женщиной, матерью, женой и невесткой. Одри же тогда была двенадцатилетней девочкой, которую обожал дедушка, потому что она была его единственной внучкой, обожала тетя, потому что она была ее единственной племянницей, обожал отец, потому что она была его единственной дочерью. Все эти люди одаривали ее лаской и нежностью, всячески заботились о ней, а она воспринимала их как самых лучших людей в мире, которые любят ее и которых любит она. Они, насколько Одри помнила, были безупречными людьми. С ними были связаны самые приятные воспоминания ее детства. Ей тогда все казалось прекрасным, и она довольно поздно повзрослела и начала понимать, что такое настоящая любовь и дружба, и отличать правду от лжи, искреннюю дружбу от корыстного интереса, а доброжелательное отношение ближайших родственников от доброжелательного отношения других людей. Школьные годы стали для Одри счастливой эпохой, связанной с праздным времяпрепровождением летом в огромном «Виллоу-Хаусе», с конными прогулками в компании дедушки, с пикниками вместе с тетей и матерью (но без мужчин, потому что те в это время работали), с историями, рассказываемыми у камина в гостиной — под рассеянным взглядом дедушки, который в это время сидел в своем кресле и курил трубку. Одри хорошо запомнился запах табака, исходивший от дедушкиной трубки, и он ассоциировался в ее памяти с вечерами, проводимыми у камина — прежде чем все шли спать, — с запахом книг и историями, которые искусно рассказывал трагическим голосом ее отец. Она, девочка-подросток, находилась в центре внимания взрослых и являлась неотъемлемой частью их жизни. Она была объединяющим всех звеном, была поводом для того, чтобы делать вид, будто все хорошо, была человеком, который заставлял их чувствовать себя одной большой семьей.

А вот Сэм получил такое воспитание, какое получали другие представители семьи Сеймуров мужского пола: в восьмилетием возрасте его отправили в школу — надо признать, весьма престижную, — в которой до него учились шесть поколений мальчиков из семьи Сеймуров. Сэм еще даже не родился, а его дедушка Теобальд уже поговорил с директором этой школы и заверил его, что его, Теобальда, будущий внук будет учиться там же, где учились несколько поколений его предков. Когда Виолетта об этом узнала, ей захотелось запустить в старика чем-нибудь тяжелым. А еще она стала мечтать о том, чтобы у нее родилась девочка. Несколько месяцев спустя выяснилось, что этой ее мечте не суждено сбыться, — у нее родился сын, — и как она впоследствии ни пыталась не допустить того, чтобы Сэма в восьмилетием возрасте отобрали у матери и отправили в школу-интернат, у нее ничего не получилось.

— Это семейная традиция, — сказал ей Теобальд. — Сэм будет учиться в школе-интернате Святого Михаила, как учились до него другие мальчики из нашей семьи, и на этом разговор окончен.