Пропавшая жена - Шейла О'Фланаган (2020)

– Не то чтобы я беспокоился. Но, – возразил Макс. Он как будто слегка смутился: – Когда я был маленьким, соседи оставили посудомойку работать, а сами ушли на работу. Что-то случилось с таймером, и она не остановилась вовремя. И в результате случился пожар и дом сгорел.

– Не может быть! – воскликнула Имоджен. – Я слышала, так бывает, но всегда думала, что это так, досужие выдумки старых вдовушек, – добавила она по-английски.

– Что?

– Не знаю, как поточнее перевести. Ну что-то, о чем все говорят, но во что никто по-настоящему не верит.

– А, – Макс кивнул. – Une histoire à dormir debout[35].

– Примерно, – она улыбнулась. – Я не пойду спать, пока не закончится цикл, поэтому можешь не волноваться: с домом все будет нормально.

– Отлично, – сказал он. – А может быть, ты выпьешь со мной, пока ждешь?

Она посмотрела на него с удивлением.

– Я не могу заснуть, когда допоздна работаю, – объяснил Макс. – Мне нужно время, чтобы прийти в себя и расслабиться. Не хочешь составить мне компанию?

Выражение ее лица было весьма красноречиво, поэтому он поспешно уточнил: «Я не имел в виду… нет… Просто выпить! По-соседски».

– Ладно, – согласилась она. – Почему нет?

Сорок пять минут, которые Имоджен провела с Максом, были приятными и легкими. Он увлеченно рассказывал о работе в больнице, своей семье и надеждах на будущее. Она слушала, подавала какие-то реплики время от времени, но в основном давала ему возможность говорить. Как странно, думала она, когда они пожелали друг другу спокойной ночи, а она вынула белье из машинки и готовилась лечь спать, как странно – я разговариваю сейчас со столькими мужчинами! И что было еще более странно (для нее; для других, возможно, совсем нет), какие эти многие мужчины прямые и славные, они не пытаются читать между строк и не ищут двойного смысла в обычных словах. Винс всегда так делал, все время. Не важно, что она говорила, он всегда умудрялся найти в ее словах подтекст – оскорбительный или унизительный для него. Имоджен разучилась вести с мужчинами ничего не значащие беседы, в которых не нужно было искать ничего двусмысленного.

Я ведь считала, что дело во мне, говорила она себе, застилая постель. Думала, что это все моя вина, что действительно все время говорю какие-то неправильные, опасные вещи. Но нет. Я этого не делала. Я не была плохой. Я не плохая. И отныне я всегда буду самой собой. И это будет замечательно.

Засыпая, Имоджен улыбалась.

* * *

На следующее утро она пришла к Селин чуть раньше условленного времени, решив сначала развесить белье для просушки. Селин металась по дому, собирая сумку и забывая, где что лежит: она искала ключи от кафе и была какая-то очень всклокоченная, что вообще-то было ей совсем не свойственно.

– Все нормально? – спросила Имоджен.

– Да-да, все отлично, – пробормотала Селин. – Просто интересно, какого черта я открываю кафе по субботам в такую рань!

– Я и сама удивляюсь, – призналась Имоджен. – Но, наверное, это потому, что многие хотят позавтракать.

– Те, кто плавает утром или гуляет по пляжу, или у кого свой бизнес, они все хотят свой кофе и круассан, да, – согласилась Селин. – Но никто никогда не приготовит чашечку кофе для меня!

Имоджен остановилась, помахивая дастером для пыли.

– Ты уверена, что все хорошо? – спросила она. – Ты какая-то расстроенная.

– Да, я расстроена, – Селин скорчила гримасу. – Потому что я полная идиотка.

– Почему? Что случилось?

– Вечером приходил Рене, – сказала Селин. – Он принес бутылку вина. Мы выпили. Потом пошла вторая, и…

– Нет! – воскликнула Имоджен. – Ты же не спала с ним, правда?

– Разумеется, я с ним переспала, можешь аплодировать!

– О боже!

– И теперь он считает, что я опять по уши в него влюблена.

– А ты?

– Это не сработало в первый раз, – произнесла Селин. – Мы не смогли. И мы оба не изменились, так что и второй раз это не сработает.