Кто в спальне король? - Елена Щербиновская (2005)

Я спустилась со сцены. Кто-то подходил, поздравлял меня, но я ничего не видела и не слышала. Я ждала и искала только одного человека…

Он подошел ко мне в коридоре и сказал:

— Ну, здравствуй, Маша!

Если бы я еще была Машей, я, наверное, умерла бы на месте. Но я давно стала Марией, а Мария, как известно, — женщина сильная. Я устояла на ногах и с самой приветливой улыбкой произнесла:

— Алан! Какими судьбами?

— Долго рассказывать. — Он попытался улыбнуться, но улыбка получилась какая-то вымученная, натянутая. Наверное, ему было не так-то легко разговаривать со мной. — Ты так изменилась! Знаешь, пока я не услышал твою фамилию, все сомневался — ты или нет…

— А ты совсем не изменился, — сказала я. И это была правда.

— Ну, что ты! Я постарел, седой уже.

— Тебе идет седина, — сказала я. И это тоже была правда.

— Неужели? — Алан задумчиво посмотрел на меня. — Может, уйдем отсюда? Что скажешь, Маша?

— Можно, — ответила я.

Он осторожно, словно боясь прикоснуться, взял меня под руку, и я не отдернула свою руку. Господи, как мне стало страшно! Так, будто я провалилась в дыру во времени, ушла в другую темпоральную реальность!

Потом мы сидели в каком-то ресторане. И пили шампанское. Алан все смотрел на меня и произносил красивые тосты за мой успех. Конечно, он ничего не знал о том, что случилось со мной после его отъезда. Он вообще не знал, как я жила без него все эти годы, как умудрилась выжить. И мы ни словом, ни намеком не обмолвились о нашем прошлом…

— Ты давно в Москве? — спросила я так, словно это вообще ничего не значило.

— Не очень.

— Когда поедешь обратно в Америку?

— Может, и не поеду. Теперь и здесь можно жить, проектировать, даже строить. Все изменилось.

— Да, все изменилось, — как эхо, повторила я. — Но у тебя там семья.

— Знаешь, я ведь развелся, — ответил он, будто говоря о чем-то обыденном. — В моей жизни тоже многое изменилось.

— Понятно…

— А ты замужем? — вдруг спросил Алан.

Надо было ответить сразу, легко, не фальшиво, и в то же время без всяких намеков, чисто, прозрачно. И я сказала:

— В данный момент — нет.

— А где живешь?

— Снимаю квартиру. Там у меня и мастерская, и дом…

Он снова посмотрел на меня, и я почувствовала, что держусь из последних сил. Для него, наверное, это была случайная встреча, а я все еще любила его. Какого черта он оказался в зале! За что мне такие мучения!

— В гости не пригласишь? — спросил он, наливая очередной бокал шампанского.

В моей несчастной голове, как в калейдоскопе, промелькнуло множество возможных ответов. Ни за что! Конечно, да! Всегда, в любое время дня и ночи! И что-то еще, что невозможно было выразить словами.

— Знаешь, вообще-то я не одна, — произнес мой ставший непослушным язык. Это была правда. Нет, полуправда. Не совсем правда. Совсем неправда! У меня был любовник, но он никогда не являлся без предупреждения, и сейчас мне было абсолютно наплевать на него.

— Извини! — воскликнул Алан.

— Да ничего, — ответила я, отчаянно пожалев о том, что сказала. Может быть, можно еще это исправить? Или не надо? Господи, как страшно! Как же мне страшно! И я спросила: — А ты?

— В данный момент — один, — усмехнулся Алан. — Творческая пауза.

— Знаешь, Алан, — сказал мой уже почти онемевший язык, впервые назвав его по имени. — Вообще-то, я тоже могу сделать творческую паузу…

Он вдруг улыбнулся, улыбнулся совсем так, как много лет назад, когда смотрел на меня.

— Ты имеешь в виду совместную паузу?

— А почему бы и нет? — азартно произнес вырвавшийся на свободу из темных глубин моей души бесноватый холерик.