Кто в спальне король? - Елена Щербиновская (2005)

Но что за странная пелена застилает взгляд? Господи, что это? Нет, просто ветер поднялся. И снег сыплет в лобовое стекло. Конечно, ему и положено быть — снегу! Все-таки зима, декабрь, скоро Новый год! Что он принесет — этот Новый год? А кругом — сплошное месиво, и кажется, не едешь, а летишь в густой белой мгле… Ну, вот и знакомый поворот, наконец! Кажется, доехала, еще немного, и скажу — ну, здравствуй, домик! А что он мне ответит? Что-нибудь, да ответит… И мигнет всеми фонариками, и растопит застывшую душу своим теплом…»

И вот я сижу, забравшись с ногами в кресло, и пью свое любимое красное вино.

За окном беснуется ветер, бросая лавины снега. Темно, только где-то горит фонарь, едва проглядывая сквозь снег. А в комнате тепло, в камине громко трещат поленья. Где-то по дому своими путями бродит соседский кот Бандит, который опять умудрился ко мне забраться, хотя все окна закрыты. А домовенок Тишка затаился до поры до времени, выжидая, когда можно будет подать о себе знак. Сегодня я признаюсь ему, что на самом деле я — Маша. То есть что Мария и Маша — одно лицо. Они настолько стали сливаться, что я уже почти не могу их различить!

Домовенок — это, наверное, голос моего сердца или души, червь — голос разума. Третье — я сама, моя профессия, мой облик, имидж, то есть форма — здание, дом.

Так что произошло? Случайность? Как бы не так! Все завязалось в узел, и узел стягивает шею. Вероятно, я куда-то вляпалась, несмотря на предостережения своих внутренних оппонентов. Или меня вляпали, и все неожиданно пришло в движение, за каждым поворотом — новый поворот, за каждым наворотом — новый наворот!

И только покажется — что-то я уловила, разглядела, поняла, таинственная система, в которой все связано каким-то непонятным мне образом, тут же выкидывает новый финт, сбивает с толку, и я начинаю чувствовать себя беспомощной песчинкой в ее фатальной игре. Мне надо найти пути в этом лабиринте, надо хотя бы попытаться развязать узел на собственной шее!

Итак, что мы имеем?

На столе передо мной лежит визитка главного архитектора российско-американской компании «Манхэттен» Алана Сильвестровича. Маленькая такая карточка, и буковки на ней мелкие, а цифры — покрупнее. Телефон служебный и мобильный. Это не воспоминания, это самая настоящая реальность, сегодняшний день. Надо взять и набрать номер. И повод для этого есть, и вопрос можно задать — как там у тебя дела с элитным комплексом на развалинах прошлого, где когда-то цвел жасмин? Ты решил воздвигнуть памятник нашей любви в патогенной зоне, над преисподней, которая разверзнется в любой момент и поглотит память об этой любви? Или у тебя другая причина?

Кстати, о жасмине — как он умудрялся тогда так бурно цвести? Может быть, двадцать пять лет назад в этом месте еще не было сплошной патогенной зоны? Может, произошло какое-то смещение, разлом увеличился, к нему добавились старые, прогнившие, полуразрушенные коллекторы, образовались свищи, и через них так и хлещет из недр земли тяжелой болезнью…

И вот что еще непонятно — как колдунья Кассандра не почувствовала излучения? Или она все-таки шарлатанка? Или, может быть, она питается негативной энергией и от нее получает магическую силу? Что ж, пора звонить.

В трубке — длинные гудки. Три, четыре, пять… «Может быть, никто не подойдет?» — думаю с тайной надеждой. И считаю — раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять…

— Я вас слушаю, — произносит такой знакомый голос Алана после седьмого гудка.

— Здравствуй, Алан, — спокойно, насколько могу, говорю я. — Это Мария Еловская.

— Маша? Ты? Какими судьбами? — удивляется он. Но не путается, не теряется. Все прошло, давно прошло.

— Извини, что беспокою, но надо поговорить. Разговор деловой, серьезный.

— Ты меня путаешь! — смеется Алан. — Почему такой официальный тон? Мы ведь старые друзья.

— Потому и звоню, по старой дружбе. Когда мы можем встретиться? Чтобы поговорить не официально…