Сладкая месть - Джейн Кренц (2020)

– Боже милостивый, что такое? – Бродерик в изумлении уставился сначала на проход в стене, а потом на дочь.

Эмили сидела на полу, пытаясь одновременно погасить свечу, которую держала в руке, одернуть юбки и поправить очки. Она пристально поглядела снизу вверх на Саймона, возвышавшегося над ней:

– Как вы узнали, что я там, милорд?

– Можете отнести мое сверхъестественное знание на счет того, что между нами действительно существует контакт высшего порядка, дорогая моя. В метафизической игре такие вещи, как ментальная связь, являются, несомненно, вполне обыденными. Нам следует к этому привыкать.

– Ах, ну да, – улыбнулась довольная Эмили.

Саймон протянул руку, помогая девушке подняться, и легко поставил ее на ноги. Он улыбнулся ее сияющим глазам и подумал, стоит ли добавлять, что о присутствии плутовки за шкафом было не так уж трудно догадаться. Он уже достаточно хорошо знал ее, чтобы понять: его невеста не устоит перед возможностью подслушать столь важный для нее разговор. Особенно когда для этого имелся такой удобный потайной ход.

Эмили философски вздохнула, стряхивая пыль с муслинового платья персикового цвета.

– Прощай, мое достоинство. Но по крайней мере дело сделано, правда? – Она с надеждой подняла взор на Саймона. – Мы помолвлены?

– Несомненно, дорогая моя, – заверил ее Саймон. – У меня много недостатков, что вы, конечно, довольно скоро заметите, но я не глуп. И ни в коем случае не упустил бы шанса сделать самое выгодное вложение средств в моей жизни.

Две недели спустя холодным туманным утром Саймон сидел в библиотеке своего дома на Гросвенорсквер и читал письмо от Эмили. В послании, как обычно, живо описывались последние дискуссии литературного общества – похоже, они снова были целиком посвящены Байрону. Имелся в письме и обширный абзац, где рассказывалось о новых дописанных к «Таинственной леди» строфах, и еще несколько отдельных замечаний о погоде.

Закончив чтение, Саймон ощутил некоторое разочарование. Было очевидно: Эмили доблестно боролась, дабы не поддаться искушению допустить в своем послании нечто такое, что могло быть истолковано как проявление необузданной страсти.

Саймон бережно сложил письмо и сидел, задумчиво глядя на огонь в камине. Потом он протянул руку к чудесно расписанному китайскому чайнику, стоявшему на столике рядом, и налил себе «Лапсанга» в тонкую чашку, украшенную золотисто-зеленым драконом. Поднося ее к губам, он на мгновение помедлил, разглядывая фигурку мифического существа. Эмили его самого назвала драконом… И когда она это говорила, ее глаза светились и восхищением, и страстью, и нежным обожанием.

Саймон обвел взглядом комнату. Когда она увидит этот лондонский дом, несомненно, сочтет его подходящим для пещеры огнедышащего зверя.

Весь дом был выполнен в богатых экзотических тонах – ярко-красных, темно-зеленых, полуночно-черных и сверкающе-золотых, которые он полюбил, живя на Востоке.

Роскошная библиотека тоже полна напоминаний о чужедальних землях, где ему довелось побывать. Богатый восточный ковер служил подходящим фоном для черных лакированных шкатулок с росписью на сказочные мотивы. Резная кушетка и кресла тикового дерева покрыты красным бархатом и обрамлены золотыми кистями…

Массивный письменный стол, причудливо инкрустированный, – произведение выдающегося мастера. Его сделали на заказ в Кантоне. Курильницы из Индии, наполняющие комнату ароматом специальной смеси, составленной в Бомбее по личным указаниям Саймона. Возле каминной решетки – достаточно большие, чтобы служить и постелью, подушки, расшитые шелком.

И повсюду драконы – искусно выполненные фигурки свирепых мифических существ восточного фольклора.