— Нам всем надо отдохнуть, — вздохнула Клаудиа, с любовью посмотрев сначала на мужа, потом на падчерицу. Немного поколебавшись, она спросила: — Ты помнишь, что завтра на студии поминальная церемония?

— Да, я помню. В четыре.

— Ты можешь не присутствовать там, Джиллиан.

— Нет, я приеду обязательно.

— Почему бы мне не остаться с тобой? — предложил Брэд. — Я провел столько ночей в гостевой комнате, что кровать стала мне как родная.

Он произнес эти слова спокойно, но они послужили напоминанием о временах, которые никогда не вернутся. Брэд пришел к ним в гости после просмотра нашумевшего фильма, и они, отметив это событие шампанским, предложили ему остаться на ночь, а не ехать по продуваемой ветрами дороге, которая вела к его дому.

Когда на красивом лице Брэда появилось сочувственное выражение, Джиллиан подумала, как хорошо, что она может смотреть на него без мучительного воспоминания о Чейзе. Все говорили, что кузены очень похожи, и это было правдой только на расстоянии. Появляясь вместе — оба высокие, темноволосые, красивые и властные, — они очень походили друг на друга. Но если они стояли рядом с ней, она видела, как отличаются друг от друга двоюродные братья. Глаза Брэда были темно-голубыми, почти темными в отличие от серых глаз Чейза; на губах Брэда часто играла улыбка, в то время как губы Чейза были всегда поджаты. Брэд был веселым парнем, легким в общении, уверенным в себе и не таким беспокойным, как Чейз.

Именно потому, что Джиллиан не видела потрясающей схожести, которую видели другие, она открыто смотрела в лицо кузену мужа, с мечтательной улыбкой вспоминая время, которое они проводили втроем, и могла признаться Брэду, что благодарна ему за дружбу, не опасаясь, что он поймет ее неправильно. Выражение лица Брэда сказало ей, что он все понимает, и ее лицо снова приняло горестное, но в то же время решительное выражение.

— Нет, Брэд. Спасибо тебе, но мне и правда хочется побыть одной. И кроме того, я вовсе не одна. Со мной Энни.

Услышав свое имя, охотничья собака, лежавшая свернувшись клубочком у ног Джиллиан, подняла голову. Джиллиан ласково погладила ее и, посмотрев на любимые встревоженные лица окружавших ее родных, храбро улыбнулась:

— Все будет хорошо.

После того как все ушли, Джиллиан вышла в благоухающий розами сад и застыла, глядя на сверкающее звездами небо. Вдали лежал океан, бескрайний, черный и такой холодный.

«О, Чейз!» — кричало ее сердце, а мысли вертелись вокруг вечера вторника. Его образ стоял перед ее взором как живой: красивое лицо, искаженное от ее жестоких слов; серые глаза, вспыхнувшие от гнева, когда он понял, что она настроена решительно; а потом знакомая ей нетерпеливость, погнавшая его прочь из дома в тот момент, когда она уже решилась поделиться с ним накопившейся в ее сердце горькой правдой и постараться выяснить, что его так гнетет.

Она снова и снова прокручивала в уме их разговор.

«— Дай мне еще один шанс, Джилл.

— Как я могу? — спросила она, надеясь, что он поможет ей найти выход из положения.

Но в ответ она услышала его просьбу:

— Пожалуйста, подумай, прежде чем решать окончательно.

Но еще до того, как она смогла ответить, его нетерпеливость, которую она так хорошо знала и так ненавидела, в который уже раз погнала его из дома и от нее. Джиллиан знала, что он уйдет, прежде чем услышала его голос:

— А сейчас я должен уйти.

— Куда? — потребовала она ответа, хотя хорошо знала, что Чейз отправится на свою яхту, чтобы уплыть, убежать — как всегда.

— Я должен уйти, — повторил он, не отвечая на ее вопрос. — Ты дождешься меня? Пожалуйста, подожди, пока я вернусь. Тогда мы и поговорим. Я обещаю. Джилл? Джиллиан?»

Она ответила на эту отчаянную мольбу Чейза равнодушным молчанием, вызванным ее гневом и болью… И он, не получив ответа, ушел навсегда.

И сейчас, вытирая набежавшие слезы, она шептала, глядя на темное, усыпанное звездами небо: