Такое кино - Ольга Тартынская (2013)

Конечно же, он застрял в пробке на Третьем кольце. Женя устала от напряженного ожидания, мясо уже сготовилось и теряло температуру в остывающей духовке. Зазвонил телефон, и Мордвинова вздрогнула, так напряжены были нервы.

— Мам, посмотри в моей комнате, там или нет дроновская рубашка в полосочку? Мне кажется, я ее дома оставила.

Женя кинулась искать, но рубашки нигде не было.

— Нет, Ань, не нахожу…

— А! Все, нашли, извини, мам, — Аня отключилась.

Почти сразу раздалась трель домофона. Мордвинова схватилась за сердце, но в трубку спросила спокойно:

— Да?

— Это Александр, — ответила трубка.

Женя нажала на кнопку, присовокупив:

— Четвертый этаж.

Руки ее дрожали, когда она клала трубку на место. Сашка поднимался на лифте. Женя отомкнула замок и слегка приоткрыла дверь. Последний взгляд на себя в зеркало, поправить прическу…

— Ну, здравствуй, это я! — на пороге вырос долговязый мужчина с едва уловимыми чертами сходства с прежним Сашкой.

— Здравствуй! — улыбнулась Женя и пригласила гостя войти.

Сашка положил на пол в прихожей спортивную сумку.

— Ну, дай я посмотрю на тебя! — И он уставился своими прежними серыми глазами, в которых когда-то Женя читала обожание. — Совсем не изменилась. Вот только прическа…

— А ты изменился, — задумчиво произнесла Мордвинова.

— Постарел?

Женя пожала плечами, разглядывая приятеля. Да, буйная рыжая шевелюра сменилась короткой стрижкой и глубокими залысинами, когда-то пухлые губы сделались тоньше, выступили скулы, подбородок затвердел. Однако эти перемены делали облик Сашки мужественнее и привлекательней.

— Сколько тебе сейчас? — спросила она у этого малознакомого мужчины, по-прежнему изучающего ее улыбчивым взглядом.

— Тридцать пять.

— Женат?

— Жена и двое детей.

— Ну, проходи, что ж мы стоим? — спохватилась Женя и взялась за его сумку.

И пока Сашка устраивался, принимал душ, Мордвинова сидела на кухне, схватившись за голову, и отчаянно ругала себя за легкомыслие. Что делает этот чужой человек в моей квартире? И что теперь мне с ним делать? Три дня! Женат. Двое детей. Ох, дура ты, Женька, дура!

Мясо по-французски безнадежно остыло, когда Сашка наконец уселся за столом, чисто выбритый, благоухающий парфюмом. Женя заправила салат из свежих овощей оливковым маслом, разогрела в микроволновке еду, поставила тарелку перед Сашкой. Себе тоже немного положила: с утра не ела от волнения.

— Даже не знаю, с чего начать! — проговорил гость с улыбкой и принялся за еду.

А Жене вспоминался Киев, бесконечные прогулки по булгаковским местам, семь пыльных комнат турбинского дома на Андреевском спуске — волшебная сказка, которую ей подарил тогда Сашка, как и она, обожавший «Белую гвардию». Малоподвальная (или Малопровальная?), Владимир с крестом, Подол, Крещатик — прекраснейший город на земле! И невольно всплыло еще одно воспоминание: они с Сашкой шли по Андреевскому спуску, где разместились художники, рисующие портреты и торгующие всякими авторскими поделками и украшениями. Они оживленно болтали, смеялись, поглощенные друг другом. Проходившая мимо пожилая женщина оглядела сначала Сашку, потом Женю с головы до ног и возмущенно пробормотала:

— Совсем с ума сошли!

И пошла своей дорогой.

Потом, когда Мордвинова приезжала в Киев или же Сашка по делам наведывался в Москву, он знакомил ее с друзьями и непременно добавлял:

— Женщина, в которую я давно и безнадежно влюблен.

Потом как-то все сошло на нет. Женя давно не была в Киеве, Сашка перестал приезжать в Москву. А жаль, им было так интересно вместе и весело.

Мордвинова поймала себя на том, что думает о человеке, который сейчас сидит перед ней! Нет, это незнакомый молодой мужчина, симпатичный, с какими-то родными глазами. Только-то.

— Ты спроси что-нибудь? — предложил киевский гость.