Такое кино - Ольга Тартынская (2013)

На площадку привезли кинокорм, и Женя отпустила второго костюмера Наташу пообедать. Перерыва не объявляли, спешили снимать, поэтому кто когда мог, тогда и подкреплялся. Конечно, есть приходилось по большей части все остывшее, но что делать? Снимали натуру в одном из старых двориков, которых почти не осталось в Москве. Чахлые деревца уже отчасти пожелтели, на рябине краснели грозди ягод. Вот и лето пролетело незаметно…

Мордвинова следила за площадкой и успевала смотреть по сторонам. Сначала репетировали, потом снимали. Женя подошла к режиссеру, сидевшему у плейбека, посмотреть, что получается. Режиссер давал указания помощникам и успевал перебрасываться замечаниями с линейным продюсером.

— О, молодчина! — оценивал он игру известного актера Валуева — блестящего профессионала. — Ему и говорить ничего не надо, все сделает сам и как надо. А эта!

Он хватался за голову, когда доходила очередь до жены генерального продюсера Эвелины Рутковской. Она была откровенно бездарна даже на самый непритязательный взгляд.

— Где их учат? — стонал режиссер. — Надоела, уродина!

Однако в рацию говорил спокойно и доброжелательно:

— Отлично, молодец. А теперь пройдись с улыбкой: ты счастлива! — И тут же бросал на ухо удивленному собеседнику: — Это мы вырежем.

В кармане жилетки Мордвиновой завибрировал телефон (звук она отключила). Женя поманила освободившуюся Наташу, велела последить, сама отошла в сторонку и вынула телефон. Взглянув на дисплей, чуть не выронила мобильник из рук: звонил Туринский.

— Витька! — заорала она в трубку.

Режиссер недовольно оглянулся, и Мордвинова снизила тон:

— Где ты? Как ты? Я так волновалась!

— Врешь, небось? — ответил Туринский, и Женя счастливо рассмеялась. — Да ничего, немного подлечили, и я просто огурец. Надоело здесь до смерти.

— Нет, Вить, ты не торопись. С сердцем не шутят. Что говорят врачи? — волновалась Мордвинова.

— Да брось, Женька, о чем мы? Слушай сюда. Ты сейчас могла бы приехать ко мне?

Не раздумывая, Женя выпалила:

— Говори, куда!

Не имея возможности записать, она старательно запоминала адрес клиники.

— А палата? Номер какой?

— Не надо в палату, — ответил больной, и Женя почувствовала подвох.

— Как же я тебя найду? — удивилась она.

— Набери мой номер, когда будешь возле больницы. Ну все, жду!

Мордвинова заметалась. До конца смены оставалось без малого пять часов. Что делать? Она бросилась к ассистенту, так, мол, и так. Ее отпустили.

Женя понеслась к метро, по дороге решая, надо ли заезжать домой, чтобы переодеться. Ах, балда, забыла спросить, что ему нужно привезти. На ходу набрала номер Туринского, но он уже не ответил. Женя прибавила ходу. Возле метро заскочила в магазинчик, купила фруктов, ореховой смеси, кураги и чернослива. Ехала в метро и оглядывала себя в темном окне. Надо же, столько не виделись, а я явлюсь сейчас к нему такой лахудрой в неизменной стеганой жилетке, в джинсах, опять с хвостиком вместо шикарного каре. Ну что ж, хорошо, еще с утра тщательно подкрасилась: теперь она это делала всякий день.

Пока искала клинику, которая располагалась в восьми автобусных остановках от станции метро, сто раз пожалела, что не поймала такси. Боялась в пробках застрять, а все равно получилось долго. Не зная приемных часов, Женя волновалась, что опоздает и ее не пустят.

Территория кардиологического центра оказалась весьма внушительной. Мордвинова еще потеряла время в поисках второго отделения. И вот когда она уже стояла у нужных дверей и достала телефон, он зазвонил в ее руках.

— Ну что? — спросил нетерпеливо Туринский. — Ты где?

— На месте. Дальше куда?

— Зайди за угол, там еще примыкает строение, буквой Т. Увидела? Теперь отсчитай пять окон слева направо и посмотри на второй этаж.