Рисунок по памяти - Татьяна Воробьёва (2018)

Солнце уже совсем выплыло из-за линии горизонта, разгоняя сумеречную синеву. Зейн закрыл ставни, чтобы случайный солнечный луч не потревожил сон Хадижи. Тихо подойдя к постели, он укрыл ее и тихонько прилег рядом — было еще время отдохнуть перед первым днем семейной жизни.

Хадижа выплывала из сна медленно. Потягиваясь словно кошка в попытке прогнать скованность из не до конца проснувшихся мышц, она открыла глаза, бросив взгляд на балдахин, легкая ткань которого складками спадала над ее головой. Неясное движение слева заставило её вздрогнуть и повернуть голову. Было странно просыпаться в с кем-то в одной кровати — еще более неудобно Хадижа чувствовала себя от того, что этим «кем-то» являлся мужчина, ее муж. От мысли, что происходило на этой самой постели несколько часов назад, щеки вспыхнули румянцем. Она посмотрела на Зейна; сейчас он был полностью расслаблен, ровное дыхание, плавно вздымающаяся грудная клетка, разглаженные черты лица — мужчина казался моложе. Хадижа давно приметила эту особенность человеческих лиц: освобожденные Морфеем от дневных забот, спящие выглядят моложе, красивее, умиротворение. Был бы у нее сейчас под рукой карандаш и лист… Девушка глубоко вздохнула.

— Доброе утро, — услышала она чуть хриплый со сна, бархатный голос Зейна.

— Доброе утро, — тихо, словно эхо повторила она.

Он смотрел на нее изучающе, стараясь понять, о чем она думает. Продолжить разговор им не дал неясный шум в коридоре.

«Церемония!» — огненными буквами в голове зажглось это жуткое слово.

Хадижа подскочила на постели, утаскивая с собой простынь, только сейчас понимая, что под ней она обнажена, а сейчас сюда ворвутся толпа народа. Паническим взглядом она оглядела комнату в поисках, что можно было бв на себя накинуть, но взгляд упал лишь на лежащий у кровати костюм для танца. И, вдруг почувствовав накинутую на плечи ткань, она обернулась: Зейн, сам уже будучи одетым в брюки и джалабию, набросил ей на плечи халат.

— Спасибо, — выдохнула Хадижа, нервно запахивая длинные полы и пытаясь дрожащими руками справиться с тоненьким пояском на талии.

Зейн, уверенно взяв жену за плечи, развернул её к себе и быстро сделал необходимый узел, вмиг спасая Хадижу от поднимающейся в груди паники.

— Спасибо, — еще раз прошептала она, наблюдая как мужские пальцы поправляют края халата.

— Не волнуйся, все будет хорошо, — улыбнулся ей Зейн.

Она почувствовала лёгкое прикосновение губ к своей макушке, и в тот же момент распашные двери номера приглашающе распахнулись.

В комнату вошла Назира, за ней следом Латифа, Самира, Таджия Абу Аббас и несколько не знакомых Хадиже женщин, что держали в своих руках лампады с ароматическими палочками. Снова послышались арабские выкрики. Следом в спальню зашли Саид, дядя Али и дядя Абдул.

— Желаю, доброго утра молодоженам! — с радушной улыбкой поприветствовал их сид Али, — Да, благословит вас Аллах.

— И вам доброго утра, — чуть поклонился в знак уважения Зейн.

Но даже это радушное приветствие не разрушило то напряжение, что невольно повисло в воздухе.

«Как перед прыжком в пропасть», — подумала Хадижа, стараясь хоть как-то отвлечься от чувства стыда того, что сейчас все, в том числе и отец, станут свидетелем доказательства того, что она уже не невинна. Желание спрятать свои горящие щеки противоборствовало с несломленной гордостью. И когда Назира бесцветным голосом произнесла лишь одно слово:

— Доказательство, — то девушка просто откинула простынь, которой укрывалась.

На белоснежном белье уже подсохшими бурыми следами сразу выделялись несколько пятен. Пожалуй, наблюдать за тем, как вытягивается от неверия лицо Таджии, было достойной компенсацией за всю эту унизительную сцену. У остальных, пожалуй, кроме Латифы, Самиры и дяди Али, выражения лиц, наверное, были не менее удивленными.