Рисунок по памяти - Татьяна Воробьёва (2018)

— Да, отец, — показывая Одетте, что отойдет в другую комнату, ответила Хадижа, — Просто учёба оказалась несколько сложнее, чем я думала, — присела она на кровать.

— Хадижа, если тебе там плохо, помни, тебя всегда ждут дома, — голос Саида стал встревоженным.

— Нет, отец, все не так плохо, — улыбнулась Хадижа.

— Может, тогда просто приедешь в гости? Я соскучился, — признался Саид на выдохе.

— Я тоже, папа, — Хадижа действительно поймала себя на том, что ей хотелось бы увидеть своих родных, оставшихся в Рио, ну… кроме Раньи, — До каникул осталось не так много времени. Как у вас там дела?

— Слава, Аллаху, все хорошо. Все здоровы.

Саид не врал, всё действительно было хорошо, и все были здоровы, только мужчина сам не знал, почему скрыл от старшей дочери беременность второй жены. Что женщина в положении, все узнали буквально неделю назад. Ранья тут же закатила скандал, будучи в страхе, что Зулейка родит сына.

Мужчина в каком-то слепом раздражении пообещал, что, если старшая жена не перестанет вести себя как неразумный ребенок он отправит её в Фес к дяде Абдулу, а тот уж точно не станет слушать недовольные причитания женщины. Угроза заставила Ранью замолчать, закрывшись вместе с Муниром в комнате, и не попадаться Саиду на глаза. И вот теперь мужчина смотрел на бархатный футляр с золотым ожерельем, что он подготовил для Раньи. Он мужчина, а значит, это его задача — сохранять покой и пламя лампады Аллаха в доме.

Почему же он промолчал сейчас перед дочерью, Саид и сам не знал. Он видел, с каким вниманием и даже нежностью Хадижа относилась к брату и сестре, так что волноваться, что дочь воспримет новость так же, как в те непростые времена её детства, когда родился Мунир, не было ни малейшего повода.

Возможно, мужчина просто боялся в ответ услышать аналогичную радостную весть? Саид не мог отрицать, что ещё не готов представить свою дочь матерью, а себя — дедом. Хотя, возможно, именно материнство могло бы вернуть Хадижу на истинный путь, сделав примерной женой и заботливой матерью в кругу семьи.

— Да, папа, я ещё позвоню, обещаю, — закончила разговор Хадижа, расспросив о всех, — Разница во времени играет свою роль. Пока.

Выдохнув, девушка отложила мобильный. Сейчас она как никогда была благодарна Зейну за то, что тот не стал рассказывать обо всем случившемся отцу, за то, что и её саму остановил от поспешного шага снова превратиться в «сиротку».

Разговор с отцом всколыхнул её воспоминания. Раскалённую крышу Феса и отца, с вниманием и тревогой вглядывающегося в её глаза, заботливую тётю Латифу, Зорайде, мудрого Али, хотя на последнего Хадижа ещё немного злилась за нарушения обещания; упрямая и дерзкая Самира, немного раздражающая, но всё же забавная тетя Назира, — неужели Хадижа готова отказаться от них, ради… а ради чего? Свободы? Независимости? Возможности самой решать? Но как раз этого её Зейн и не лишал. Рядом с ним она всегда решала за себя сама.

Зейн.

Со вчерашнего дня, все если не круто изменилось, то стало понятнее. Он, такой же как и она, возможно, даже в большей степени понимающий, что значит потерять, то что тебе дорого, что значит восстанавливать себя и свою жизнь по кусочкам… Хадижа не могла не признать, что прониклась к мужу уважением. Он уже не казался ей просто обаятельным бабником, эдаким Казановой арабского мира; он решил позаботиться о ней, как о неразумном ребёнке, то ли в угоду дружбы с отцом, то ли в память о её матери. Зейну можно было довериться. В него можно было влюбиться.

Хадижа со вздохом упала на кровать, разглядывая потолок. Она уже давно была влюблена. Только вот насколько взаимна эта любовь, если Зейн так легко отпустил её от себя, купил эту квартиру, обеспечив её будущее? Не означает ли это, что он захотел избавиться от навязанной жены, которая стала доставлять столько проблем?

Воспоминание о прохладном прощании накануне неприятным ознобом прошло по коже.