Рисунок по памяти - Татьяна Воробьёва (2018)

— Поверь, сейчас мой почерк ничуть не лучше, — самоиронично добавил друг, — А ты как? Хвались аттестатом.

— Вот, — показала девушка корочку в камеру.

— Ух, ты! Все на бразильском.

— Португальском, — поправила друга девушка.

— И куда ты надумала поступать? В Бразилии есть хоть какая-нибудь приличная художественная школа?

— Ну, конечно с Академией ничего не сравнится, — фыркнула Хадижа, — Но я еще не знаю.

— А, может, тебе там уже мужа нашли? — полушуткой продолжил Жак, сам не зная, что попал в точку.

Хадижа сама не знала, почему не стала рассказывать Жаку о свадьбе, Самате, Зейне. Раньше у них не было друг от друга секретов, но теперь вся жизнь в приюте казалось чем-то давно прошедшим. Теперь она боялась, что Жак не поймет ее, не поймет всей ситуации. Новость о том, что она должна выйти практически за незнакомца, да еще и на двадцать лет старше нее, ради сохранения чести семьи, взорвала бы парню мозг. Иногда это самой Хадиже, казалось историей из учебника по Средневековью.

— Кто ж на мне, такой вредной, женится? — перевела все в шутку девушка, — Ты то сам не передумал поступать?

— Нет, конечно, — фыркнул парень, — Зря что ли ты все эти годы гоняла меня по теории и практике рисунка. Жаль, конечно, что тебя не будет за соседней партой, — грустно добавил он.

— Мне тоже, — глубоко вздохнув, чтобы удержать непрошенные слезы, прошептала она.

Дальше разговор не шел, и Хадижа была почти рада стуку в дверь из-за которого звонок пришлось прервать.

— Войдите, — крикнула девушка, закрывая крышку ноутбука.

На пороге появился отец.

— Что-то случилось? — спросила Хадижа, вглядываясь в серьезное, даже немного мрачное лицо Саида.

— Собирай вещи, завтра вечером вылетаем в Фес, — ответил он, — Через три дня твоя свадьба.

Примечания:

* во французском языке: "обезьяна" — singe (санж), "кровь" — sang (санг).

Пятнадцатая глава

Таинственный, чарующий Фес — один из старейших городов Марокко. Запах благовоний и пряностей, кожаных красилен и верблюдов, горячий ветер бескрайней пустыни, переливчатые звуки восточных мелодий, певучий зов муллы и зазывные крики торговцев на базарной площади, — все это наваливалась на приезжего, одурманивая, сбивая с ног, неумолимо маня за собой. Хадижа с восторгом и опаской рассматривала старинные здания, местами облупившиеся и потрескавшиеся от времени, разноцветные лотки с платками и сверкающими золотом украшениями, бесчисленных людей в странных, закрытых одеждах.

— Хадижа, не отставай, — окрикнул дочь Саид, боясь, что девушка затеряется в узких улочках и множестве узких переулков.

Девушка поспешила следом за отцом, Раньей и Зулейкой, а также слугами, что тащили багаж, и няньками, несущих на руках уснувших Мунира и Малику.

Возле высоких ворот, которыми был огорожен внутренний дворик дома дяди Али, их ждал сам хозяин дома. Они с Зорайде улетели из Рио на два дня раньше.

— Саид! Хадижа! — радушно обнял он родственников, — Вы принесли свет в мой дом. Заходите! Заходите! — раскрывая калитку шире, приглашал он гостей.

Хадижа прошла во внутренний дворик, весь отделанный узорчатой плиткой-мозаикой, посередине холла была большая чаша с лепестками душистых роз. Девушка с восхищением рассматривала обстановку, которая казалась и чужой, и знакомой одновременно.

— Хадижа, проходи скорей, не бойся, — приобнял девушку за плечи дядя Али, выйдя в глубь двора, ближе к самому дому. — Вот, тут ты любила играть. А тут находится гостиная. Зорайде, смотри кого я к тебе привел, — они оказались в большой комнате.

— Девочка моя, — заключила Хадижу в объятья женщина.

— Здравствуй, Зорайде, — улыбнулась та в ответ, — Как твои дела?

— Я что, все хорошо. Хлопот много, — покачала головой женщина, — Готовлю дом к большому празднику.