Рисунок по памяти - Татьяна Воробьёва (2018)

— Нет, твою маму он увидел позже, — улыбнулась Латифа, — Я вышла к ним, вынося сладости, и мы понравились друг другу, но наследующий день выяснилось, что меня и твоего отца выкормила одна и та же кормилица — ливанка Тамара.

— И что? — нахмурилась Хадижа, не понимая связи, какая разница — кто кого выкормил.

— Те дети, которых выкормили одни и те же женщины, считаются молочными братьями и сестрами, и женитьба между ними — это харам, все равно что между родственниками, — объяснила Латифа.

Хадижа вспомнила, что в школе проходила что-то подобное по истории. Времена средневековья, кормилицы, молочные братья и сестры — сейчас, когда есть целая куча смесей для кормления, такое кажется чем-то диким.

— А как случилось, что вы вышли за дядю Мохаммеда?

— О, свадьбе уже договорились, и замена жениха немногое меняла. Поначалу я, конечно, была не слишком рада, — Латифа вспомнила как металась по этой комнате с криками о том, что ее принесут в жертву как барашка, — но потом поняла, что мне повезло с моим Мохаммедом.

— А маму выдали замуж за отца, — подытожила Хадижа, — Только видимо ей не так повезло.

Латифа вздрогнула, а в глазах появилась печаль.

— У всех своя Судьба, Хадижа, — погладила она девушку по голове, словно маленькую, — У каждого свой путь. Твоя мать выбрала свою дорогу. Она выбрала идти против всех, борясь за какое-то свое счастье и к всеобщей горечи поплатилась за это, — Латифа смахнула слезы, набежавшие на глаза, — Иногда мне казалось, что она, ослепленная этой своей борьбой, не замечала какую боль причиняла близким, не заметила и пропасть, разверзнутую под ногами.

Латифа даже не заметила, как глаза племянницы закрылись, и она задышала ровнее. Услышала ли ее девушка, или ее усталость взяла свое раньше, но в любом случае Хадижа спала. Она сейчас очень напоминала своим поведением ту Жади, что приехала в Фес. Это тревожило.

— Спокойной ночи, Хадижа, — прошептала женщина, посмотрев на спящую племянницу, — Пусть твой путь будет иным. Пусть Аллах хранит тебя.

Женщина забрала стакан со столика возле постели и тихо вышла из комнаты.

Суматоха в доме дяди Али усилилась в день свадьбы раза в два, хотя и казалось, что все возможные приготовления уже сделаны, но постоянно вылезали на поверхность какие-нибудь новые дела, оставшиеся нерешёнными. Саму Хадижу все это коснулось в первую очередь.

Утром ее разбудила служанка вместе с Самирой. Она схватила заспанную Хадижу под руку и куда-то повела, когда та успела только умыться, чтобы открыть глаза.

— Я могу хотя бы позавтракать? — наблюдая за суетящимися вокруг слугами, спросила Хадижа, пока они спускались по лестнице.

— Конечно, пошли на кухню, — потянула ее Самира.

Там они наскоро поели лепешки и фрукты, запивая их терпким, хорошо известным марокканским чаем.

— Невеста, наелась? — спросила кузина.

— Вполне, — дожевывая последний кусочек лепешки, кивнула Хадижа.

— Тогда пошли.

Девушки снова поднялись на второй этаж, но прошли в другую сторону от комнаты. Как только они оказались в большой зале, всю с пола до потолка выложенную мозаичной плиткой, зазвучало целое множество женских голосов, дружных хлопков, звонких вскриков и хорового пения.

— Что происходит? — оглядываясь по сторонам, немного испуганно спросила Хадижа.

— Помнишь, я рассказывала тебе про эпиляцию? — вопросом на вопрос ответила Самира и подвела девушку к бортику небольшого бассейна, куда уже была налита вода, — Так вот она.