Рисунок по памяти - Татьяна Воробьёва (2018)

— Я просто боюсь высоты, — отмахнулась девушка.

Теперь в портшезе сел Зейн. Под те же радостные хлопки и крики, он одаривал окружающих благодарной счастливой улыбкой.

— Назира рассказала мне про церемонию, — посмотрев на дочь, сказал Саид.

Девушка почувствовала, как щеки загорелись от стыда. Эта не та тема, которую она хотела бы обсуждать с отцом и поэтому лишь коротко кивнула.

— Таджия не имела права ничего требовать! — в глазах мужчины снова разгоралась злость.

— Отец, — положила Хадижа ладонь на руку отца, — Это уже не твоя забота, — она оглянулась на Зейна, — Я сама разберусь.

Саид вздрогнул, увидев взрослую решимость в глазах дочери.

— Ты всегда будешь «моей заботой», принцесса, — улыбнувшись, сказал Саид и положил свою ладонь поверх, чуть сжал.

Он промолчал, но для себя решил, что просто так это все не оставит. Если Жаудат не может держать в узде свою жену, то будет расплачиваться сам. Служанка подошла к Хадиже, приглашая поменять наряд обратно на белоснежное ткшито.

— Я знаю, — улыбнулась Хадижа, перед тем, как пойти вслед за служанкой.

Тем временем уже Зейна спустили с портшеза, и он встал рядом с Саидом.

— Дежавю, неправда ли, — тихо сказал он, смотря как четыре мужчины уносят носилки из зала.

— Да, — выдохнул Саид.

Он повернулся к египтянину, рассматривая друга. Зейн изогнул бровь в немом вопросе, чем заслужил столь пристальное внимание к своей персоне. Саид же глубоко вздохнул, сжимая и разжимая кулаки.

— Утренняя церемония с простынью будет проведена, — бесцветным голосом сообщил Рашид.

Зейн вздрогнул удивленно, смотря на Саида:

— Но как?!

— Таджия Абу Аббас решила поквитаться за отвергнутого пасынка, — выплюнул Саид, — Так что, я освобождаю тебя от твоего слова о фиктивности брака.

Зейн нахмурился:

— Ты понимаешь, что это ничего не меняет. Я не буду ничего делать против желания Хадижи. Я позабочусь о ней.

— Я знаю, друг, — похлопал Зейна по плечу Саид.

Он и не ждал иного ответа от египтянина.

Праздник клонился к своему завершению. Зейн смотрел на сидящую рядом Хадижу, которая выглядела все более задумчивой, а, может, просто уставшей. Танцовщица завершала свой танец, подойдя к молодоженам и преподнеся их ладони к своему животу, но не касаясь его. Потом она жестом показала идти за ней и танцующей походкой прошла вперед.

Зейн подал руку Хадижи, и та с готовностью приняла ее. Девушка сама не заметила, как они оказались у распашных резных дверей, за которыми была спальня. Музыка стихла, оставляя после себя такую непривычную сейчас тишину, но ненадолго. Традиционные арабские вскрики и пожелание счастья молодым снова заполнили пространство и стихли лишь только, когда за Зейном и Хадижей закрылись деревянные двери.

Девушка оглядела комнату, украшенную словно из иллюстрации к восточной сказке: ковры, легкие шторы с различными орнаментами, распространяющие нежный, благовонный аромат, — и в центре всего этого великолепия огромная кровать с балдахином, усыпанная лепестками роз. От одной мысли, что на этой постели должно произойти, по телу прошла дрожь, а во рту пересохло.

— Хадижа? — тихий голос Зейна заставил ее вздрогнуть и посмотреть на мужчину, — Всё хорошо?

Она повела плечами в знак, что не знает, хорошо или нет. Ей, казалось, что она сейчас вообще ничего не знает. Странным, туго скрученным узлом внутри пульсировали страх и любопытство, ожидание чего-то неизвестного и странное желание сбежать.

— Сейчас я должен омыть тебе ноги, — ловя ее взгляд, сказал Зейн.

— Да, — кивнула она, отпуская его руку, — Это традиция. Я пойду в ванну, переоденусь, — шагнула Хадижа в сторону.

Зейн просто кивнул.

Хадижа оказалась в уборной, тоже представляющей собой образец роскошного восточного стиля: с резными узорами и позолотой, а, может, и настоящим золотом, на кранах и других блестящих поверхностях помещения.