Время легенд - Норма Бейшир

Гарри Уорнер пришел в свой кабинет необычайно рано — еще не пробило и пять утра. Он сидел в одиночестве, дожидаясь звонка из Парижа. Как только зазвонил секретный аппарат, он тут же схватил трубку.

— Уорнер слушает.

— В настоящее время Джейм Лайнд находится в американском посольстве.

— Она уже говорила с кем-нибудь?

— С пресс-секретарем Николасом Кенделлом.

— Это не наш человек, — заметил Уорнер. — Продолжайте следить за ней.

— Она могла рассказать ему…

— Вряд ли, — уверенно произнес Уорнер. — Она ведь только что познакомилась с ним. Джейм не доверяет незнакомцам и даже друзьям. Она не станет откровенничать с кем попало, особенно после случаев с Кэнтреллом и всеми прочими.

— Вы так думаете?

— Я совершенно уверен.

— Мой отец был шпионом.

Джейм все еще сомневалась, стоило ли говорить это незнакомому человеку.

Николас задумчиво потер подбородок.

— Вот так задачка, — сказал он наконец.

— Почему? — спросила Джейм, озадаченно глядя на него.

— Если бы ваш отец был американским туристом или бизнесменом и исчез, скажем, неделю или месяц назад, мы могли бы кое-что предпринять, — ответил он, расхаживая по ковру напротив своего стола. — Но правительственный агент, пропавший во время выполнения задания почти двадцать лет назад…

— Он был американским гражданином, черт возьми! — взорвалась Джейм. — Он исчез здесь, в Париже, он состоял тогда на государственной службе — вот что главное!

— Почти двадцать лет назад, — невозмутимо напомнил Николас.

Джейм с недоверием уставилась на него.

— Уж не хотите ли вы сказать, что Дядюшка Сэм бросает в беде своих подданных, когда их берут в плен или убивают? Я не вижу разницы между исчезновением моего отца и захватом нашего посольства в Тегеране, угоном самолета, который случился в июне, и любыми иными покушениями на американских граждан.

Николас вновь присел рядом с ней на кушетку.

— Это совсем другое дело, — произнес он, вздохнув. — Ваш отец участвовал в секретных операциях.

Вступая в ряды спецслужб, агент дает согласие на ущемление некоторых своих прав.

— Каких именно? — спросила Джейм, отчеканивая каждый слог.

— Жизнь разведчика не претерпела особых изменений со времен УСС и Второй мировой войны, — объяснил Николас. — Разведчик по-прежнему остается волком-одиночкой, действует во враждебном окружении и может полагаться только на себя. Он знает, что любая его ошибка может оказаться смертельной. Он знает также и то, что в случае поимки правительство будет отрицать само его существование. Когда агенту грозит казнь или пожизненное заключение, у него остается один выход — стать предателем и работать на того, кто его поймал.

— Выбор небогатый, — мрачно констатировала Джейм. Николас кивнул, и она продолжала:

— Неужели государство готово отказаться от своего гражданина только потому, что его взяли в плен?

Николас покачал головой.

— Секретность — вот суть этой игры. Никто не хочет признаваться в том, что подглядывал за соседом в замочную скважину, поэтому, если разведчик угодил в лапы противника, его предоставляют самому себе. Это правило без исключений.

— Похоже, вы отлично разбираетесь в этом, — заметила Джейм.

Николас нахмурился.

— До Парижа я работал в Тегеране. Меня перевели оттуда за два месяца до того, как иранцы захватили посольство. В некоторых странах секретные операции осуществляются через дипломатические миссии, особенно в таких государствах, как Иран и Ливан, которые считаются потенциальными возмутителями спокойствия…

— Но не во Франции, — закончила Джейм.

— Франция — один из наших союзников, — просто ответил Николас.

— Если во Франции нам ничто не угрожает, зачем мой отец ездил сюда?

Николас на мгновение задумался. — .