Гнев и радость - Дженнифер Блейк (1994)

Сидящий перед ней мужчина был среднего роста. Его каштановые волосы были аккуратно подстрижены. Светло-голубые глаза с контактными линзами, в которых у него не было необходимости, смотрели ласково. И если бы не кривая усмешка, игравшая на его губах, он казался бы слишком нежным.

Чувствовал он себя скованно, несмотря на небрежность его поведения и одетый на нем эффектный костюм: желто-коричневые хлопчатобумажные рубашка и комбинезон. Он уже готовился к съемкам.

— Грим — хорош, — подумав, произнесла Джулия. — Но если вы уже были в гардеробной, то результатов я не вижу.

— Вот об этом я и хочу поговорить, — сказал актер недовольным тоном. — Они пытались вручить мне поношенные джинсы и рубашку с прямым вырезом, на которой были слова: «Идите, Тигры! Ради Бога».

— Ну и?

— Я думал, что Жан-Пьер, роль которого я исполняю, это каджун, возвращающийся к своим корням, и все такое прочее.

— Вы считаете, что он должен быть одет по-другому?

Вэнс пригладил волосы на висках и взглянул на нее из-под ресниц.

— Я имел в виду пиратскую рубашку с закатанными рукавами и открытым воротом.

— Чтобы показать свою широкую грудь? — спросила Джулия, не пытаясь скрыть своего удивления.

— Да… Нет. Я имею в виду… А! Джулия!

— Мне неловко, что именно мне приходится говорить это вам, Вэнс. Но одежда каджунов, подобно этой, вышла из употребления еще в начале века, когда они перестали изготовлять свою собственную. Сейчас они носят джинсы и рубашки с прямым вырезом, как и все остальные.

— Ну ладно, Джулия, не могли бы мы немного отойти от правил. Было бы очень красиво, что-то такое… Вы понимаете, что я имею в виду. Это могло бы положить начало новому направлению в моде.

— Это невозможно, если это не соответствует действительности. А это так и есть. Возвращайтесь в гардеробную, мой друг.

— Вы можете так все омрачить.

— Это трудная задача, — она одарила его улыбкой, — но…

— Но кто-то должен ее выполнять, — закончил он за нее с преувеличенным возмущением.

— Хорошо. Пока вы здесь, я хотела бы попросить вас об одолжении.

Джулия стала говорить ему о предполагаемом визите на съемки тети Тин с Реем Табэри и о просьбе женщины получить автограф Вэнса.

— Вы хотите, чтобы я проявил особую любезность по отношению к старой леди и таким образом заполучить технического директора, — с обидой сказал Вэнс.

— Не совсем так. Я просто рассчитываю на вашу обычную обходительность, чтобы тетя Тин не была разочарована.

— И тогда этот Табэри подумает, как хорошо работать с такими замечательными людьми.

— Но что в этом обидного? — произнесла она недовольным тоном.

— Это означает, что я должен показать себя наилучшим образом в роли неотесанного деревенского парня.

— Нет, Вэнс, — в голосе Джулии послышались стальные нотки. — Просто вы могли бы сделать это ради меня.

Он выдержал ее взгляд и заулыбался.

— О, да, если так.

Вэнс поворчал немного, но без особого пыла. Казалось, он не собирался уходить.

— Жаль, что вас не было со мной и Мадлин вчера вечером в Новом Орлеане, — переменил он тон и весь подался вперед. — Мы встретили одного парня в коктейль-ном зале, разговорились с ним, и он пригласил нас к себе на обед. Гостеприимство этих людей это совсем не то, что вы думаете.

— А где сейчас Мадлин?

— Все еще в городе, насколько мне известно. Сказала, что отправится за покупками: она и Саммер с матерью. Скоро будут здесь. Но я хотел бы продолжить разговор об этом обеде. Нам подали суп из стручков бамии, курицу, копченую индейку и совершенно потрясающие сосиски. Какой аромат исходил от них! Что-то неописуемое! Жена парня подала их с рисом. Был прекрасный французский хлеб. И никаких полуфабрикатов. Я просто объелся. Даже подумал утром, что от этого у меня аллергия, но это оказался укус комара.