Гнев и радость - Дженнифер Блейк (1994)

Донна Лислет пробормотала что-то, ее лицо выразило явное отвращение. Джулия взглянула на жену каскадера и увидела, что она, прищурив глаза, наблюдает за актрисой. Мадлин, совершенно равнодушная к мыслям и чувствам других, часто вызывала у окружающих женщин чувство антипатии. Но ее это не беспокоило.

Лицемерие было не единственным ее недостатком. Мадлин была страшной эгоисткой. У нее был повышенный интерес к деньгам и ко всему тому, что могли дать деньги: к драгоценностям, одежде, машинам и другим изысканным вещам. Больше всего, однако, она обожала мужчин. Появившийся загадочный незнакомец был для нее как любимое лакомство для гурмана. Оставалось надеяться, что присутствие Мадлин вдохновит Рея Табэри согласиться на все, что хотела Джулия.

Рей, однако, оставался при своем мнении и не поддавался ни на чьи уговоры.

— Я ценю ваше приглашение, — сказал он актрисе, слегка улыбнувшись, — но, пожалуй, лучше побуду с моей тетей, пока она не начнет заниматься главным героем.

— Прежде чем я — что? — спросила с возмущением тетя Тин, подходя к ним вместе с Вэнсом.

В ответ ее племянник ухмыльнулся, решительно высвободился из объятий Мадлин и повернулся к актрисе-девочке и ее матери с запоздалым приветствием.

Девочка, не по годам взрослая из-за того, что ей приходилось проводить много времени на съемках, наблюдала игру между каджуном Реем и актрисой. Когда Рей пожимал ей руку, она понимающе взглянула на него и улыбнулась. Но взгляд Рея оставался вежливо-невозмутимым, и ее улыбка погасла, а лицо приняло обычное капризное выражение.

Для двенадцатилетней девочки Саммер была мала ростом. Но ее прямые рыжевато-белокурые волосы, неправильные черты делали ее лицо выразительным, и на экране она выглядела восхитительно. Она могла играть героинь, которым было и семь лет и четырнадцать, могла быть хныкающим ребенком и ангелом-хранителем. В «Болотном царстве» она должна была превратиться из капризной маленькой обеспеченной девочки, одетой в платья с оборочками, маминого сокровища, которая всего боялась, в самонадеянного сорванца, лишенного всякого страха. Ее считали хорошей актрисой, хотя работать с ней на съемочной площадке было нелегко: ее трудно было заставить изобразить раздражение, гнев и так же трудно потом успокоить.

— Надеюсь, вам приятно быть с нами, — сказала Ан-нет Даветт Рею и его тете, стараясь приглушить пронзительность своего голоса. — Я уверена, вам будет приятно с нами. Мы, актеры, — народ со странностями. Но те, кто знает нас лучше, понимают, что мы совершенно безобидны.

Мать Саммер помолчала в ожидании реакции на свои слова. И так как, кроме вежливого ответа, она ничего не услышала, разочарование отразилось на ее лице. Еще ребенком Аннет была «звездой» экрана и всегда считала, что окружающие должны помнить это. В отличие от своей дочери, в детстве она была маленькой блондиночкой редкой красоты с ямочками на щеках и упругими локонами. Однако ее карьера длилась недолго, всего пять-шесть лет, так как годы шли, а ее лицо оставалось таким же детским. Она поблекла, без конца плакалась, и о ее бывшей славе напоминали только истории, которых было у нее в запасе в великом множестве. Ее настойчивое желание еще раз прожить годы своей славы через свою дочь и ее уверенность, что Саммер будет звездой, и надолго, выглядели трогательными. Казалось, она взяла на себя традиционные обязанности мамы-режиссера, во все вмешиваясь, выбивая для дочери больше текста, больше выразительных кадров и лестные отзывы в печати. В результате все участники съемок избегали Аннет, а актеры относились к ней свысока. Джулии было жаль ее, но и она старалась как можно меньше и реже иметь с ней дело.