Научи меня плохому - Екатерина Риз

Но в какой-то момент понял, что она непостижимым образом взяла инициативу на себя. Нет, не повалила его на постель, не оказалась сверху, не улыбалась соблазнительно, целуя его. Просто Андрей вдруг поймал себя на мысли, что всё ещё ждёт отпора, и внутренне готовится к тому, как будет реагировать — отпустит или попытается удержать. Но Катя была с ним, обнимала, на поцелуи отвечала, вполне искренне и с пылом, и этим самым вела его за собой. Она словно позволяла ему прикасаться к себе, давала ему разрешение, и Жданов чувствовал себя едва ли ни избранным, который наконец-то смог, добился и теперь, судя по всему, должен быть счастлив. Подумав о счастье, немного перепугался, но ему нельзя было отвлекаться ни на секунду, чтобы не потерять Катю, её реакцию и ответное желание. Не глядя нашарил на тумбочке ночную лампу, включил. Он хотел видеть её. Самое странное, что Катя, кажется, даже не заметила свет. Смотрела ему в глаза, и больше ничего её не интересовало. Его щёки ладонями обняла, заставила наклониться к ней и сама поцеловала.

Это была победа.

Это была не просто победа, Андрею захотелось вскочить и издать победный клич. Но вместо этого он целовал и целовал жену, и каждый её стон, был для него, как орден, как медаль.

Ему нужно просто немного времени, и он сотрёт из её памяти малейшее воспоминание о Старкове. Ведь когда-то Катя думала только о нём, Андрее, и говорила, что любит, и что всё «честно-честно», и только для него.

Или это была попытка заглушить другое чувство?

Она в волосы в его вцепилась, на поцелуй ответила, а взгляд лихорадочный и пустой. А потом его нижнюю губу прикусила. Где-то на краю сознания у Андрея мелькнула странно беспокоящая мысль: раньше Катя так не делала. Но надолго его это не отвлекло, больше занимало выражение Катиного лица, пустота во взгляде, и то, как она выгибалась ему навстречу. Его самого трясло, чересчур сильно, не помнил за собой такого, потом губами к её ключице прижался, чувствуя, как сильно она обнимает его ногами. Губами кожу прикусил, и Катя застонала. Намечалась небольшая передышка. И всё в полном молчании, чтобы ненароком не испортить всё случайно брошенным словом. Выждал минуту или две, сам не знал, минуты слились в единый бесконечный миг, потом стало понятно, что ему необходим ещё один поцелуй, а лучше не один, и можно снова начать двигаться, чувствуя, как Катя подаётся навстречу, обнимает его и гладит по спине узкой ладошкой.

Катя тоже задумалась о том, что они слишком долго молчат. Лежали в тишине, и сегодня она даже из спальни слышала, как часы в гостиной тикают — тяжело и печально. Часы были старинные, подаренные Пал Олегычем, и Кате всегда казалось, что они тикают печально, словно под тяжестью прошедших лет. И сейчас ей было немного не по себе от этого звука, такое чувство, что они с Андреем не одни в квартире. Молчат после случившегося, она по-прежнему лежит, перекинув через него ногу, а Жданов её по животу гладит. Пальцы едва шевелятся, от этого не то чтобы приятно, а скорее щекотно. Потом он руку поднял и провёл пальцем по её носу, от переносицы до самого кончика.

— О чём призадумалась?

От звука его голоса ничего не случилось — стены не рухнули и небо на землю не упало. Хотя, ещё минуту назад Кате казалось, что непременно что-нибудь случится.

— Ни о чём, — соврала она. — Отдышаться пытаюсь.

— Это что, комплимент был?

— Это констатация факта, — ответила она абсолютно серьёзно, потом отодвинулась от него, потянулась к ночной лампе и выключила её. Подумала и сказала: — И зря ты так многозначительно молчишь. Я никогда до этого не говорила, что была разочарована, и если ты пытался мне сейчас что-то доказать…

— То что? — не удержался от вопроса и заинтересованного тона Жданов.

— То тебе удалось, — не стала кривить душой она, — но я ещё раз повторяю, что никогда не утверждала обратного…