И тогда ты умрешь - Айрис Джоансен

– Неужели ты не понимаешь, что наша ключевая проблема – Бесс? Даже если мы уничтожим Эстебана и Хабина, кто знает, в чьих руках может оказаться штамм антракса? Бесс должна жить, так как в любом случае противоядие необходимо. Ты сам знаешь, что правительство без ума от страха.

Йел медленно кивнул.

– Да, это аргумент.

– Я тебя убедил?

– Хорошо, я побуду здесь… какое-то время.

У Кальдака отлегло от сердца.

– А ведь она тебе нравится, – заметил Йел, пристально наблюдая за выражением лица Кальдака. – Она для тебя не только козырная карта в борьбе с Эстебаном.

– Она заслуживает лучшего, как я уже сказал.

– Когда идет война, всегда страдают невинные люди.

– Она уже достаточно пострадала. Я хочу сохранить ей жизнь.

Бесс вошла в комнату с подносом в руках.

– Ваш кофе. А вы, между прочим, разговаривали!

– Этот наш разговор вам был бы неинтересен, – извиняющимся тоном ответил Йел. – Я только что объяснил Кальдаку, что из-за своей неожиданной сентиментальности он уже не годится на роль неусыпного стража. Так что вы не возражаете, если я буду немного ему помогать?

– Разумеется, нет. – Она поставила поднос на стол и принялась разливать кофе. – Но должна вас предупредить, что занятие это довольно-таки неблагодарное. Кальдак утверждает, что даже здесь мне угрожает опасность, а сам отказывается защищать меня от змей в ванне. – Она метнула на Кальдака уничтожающий взгляд. – Так какой от него прок?

– А-а, – насмешливо протянул Йел и пригубил кофе, – мамба <Мамба – африканская ядовитая змея.> в сливном отверстии! Проходили мы этот трюк. С этим я справлюсь. Вы не представляете себе, насколько иногда полезно смотреть фильмы о Джеймсе Бонде.

– Здесь только две чашки, – заметил Кальдак.

– Я кофе не хочу. – Бесс отошла от стола. – Я пойду в лабораторию. Надо проявить сегодняшнюю пленку. Кстати, кто-нибудь из вас не хочет проверить, нет ли в ванне мамбы?

– Проверяй сама, – беззаботно бросил Кальдак. – Если найдешь, зови Йела.

* * *

В красном свете лампы лица на снимках казались необычными и зловещими.

Клоуны, музыканты, туристы… Множество раз ей приходилось снимать виды французского квартала, и еще никогда эти фотографии не вызывали у нее дрожи. Иное дело – сегодня. Бесс была уверена, что на каком-то из этих снимков притаился убийца. Человек, который, возможно, наблюдал сегодня утром за погребением Эмили.

Неожиданно на глаза Бесс навернулись слезы.

Черт возьми! Только что все было в порядке… почти в порядке, она хорошо держала себя в руках. И вот откуда-то вынырнула мысль об Эмили. Неужели так будет всю оставшуюся жизнь?

* * *

– Зачем было так торопиться? – спросил Кальдак, когда она вышла из лаборатории двадцать минут спустя. – Что ты ожидала там обнаружить?

– Ничего. Просто не люблю, когда у меня лежит непроявленная пленка. Я вечно опасаюсь, что с ней что-нибудь может случиться.

– Как в Данзаре?

Она кивнула и отвернулась.

– А где Йел?

– Вышел осмотреться. Надеется обнаружить что-нибудь примечательное.

– Не сомневаюсь, что обнаружит: как-никак скоро Пепельный вторник.

– Я пытался ему объяснить, но Йел умеет поставить на своем.

– Как и ты.

Кальдак покачал головой.

– У нас с ним нет ничего общего. Йел – гораздо более мягкий и ранимый человек. Ему многое пришлось пережить. Однажды его жена отправилась в гости к матери. Дело было в Тель-Авиве. Палестинские террористы взорвали автобус.

– Ужас…

– Вот тебе еще одна невинная жертва. В наше время, Бесс, невинность, увы, никого не спасает. Невинных легче всего убивать. – Он помолчал. – Но Йел недавно снова женился. У него сын.

– Мне нравится Йел.

– Мне тоже. – Кальдак взглянул Бесс в глаза. – Но тем не менее я позволил ему прикрывать тебя от Эстебана.

Он произнес эти слова с такой отчетливостью, что Бесс сделалось не по себе.