Одно мгновенье до любви - Сюзанна Брокман (2003)

Впрочем… Похоже, она обманывает себя. Слишком уж сильными оказались ее чувства к Тому, слишком тяжело переживает она его уход. Нет. Правда состоит в том, что она боится полюбить Тома, чтобы не испытать той же боли, что пережила при его внезапном отъезде шестнадцать лет назад.

Вот чего она боится на самом деле. И даже если их отношения приведут к браку, нет гарантии, что их счастье будет длиться долго. Скорее всего оно прекратится совсем скоро. И снова несколько томительных лет будет посвящено лишь вопросу, кто заедет в химчистку по дороге с работы.

А ей хотелось быть женщиной, на которую Том всегда смотрел бы со страстью и желанием, как это было сегодня.

До того, как он повернулся и ушел.

Келли открыла дверь на балкон и, сделав шаг через порог, втянула в легкие свежий океанский воздух.

Тридцать минут на поезде до Суомпскотта.

От пятнадцати до тридцати минут до пункта проката машин — смотря по тому, где он находится.

Двадцать минут на оформление всех бумаг по аренде фургона.

Еще сорок — сорок пять минут езды до дома, в зависимости от интенсивности движения. Согласно ее подсчетам, Том скоро должен приехать.

Келли опустилась в кресло-качалку и стала ждать.

Глава 18

Чарлз вошел в свою комнату, чувствуя себя очень уставшим. Впрочем, уставшим он чувствовал себя все последние дни. Оставалось жить всего месяца три — и он, похоже, их все проведет в кровати.

Когда он и Джо вернулись домой, то обнаружили в гостиной весь прибывший отряд. Друзья Тома выглядели очень грозно. Высокий чернокожий по прозвищу Джаз почти не улыбался, а молодой парень с цепями на ботинках вызывал в памяти «ангелов ада». Было видно, что он очень старается понравиться дамочке с волосами до плеч.

Но не тут-го было. Как бы ни суетились «ботинки с цепями», красотка молча смотрела в книгу, не поворачивая даже головы в сторону «ботинок». Похоже, она была столь же умна, как и красива.

А красива она была на редкость. Чарлз даже слегка пофлиртовал с ней, когда она решила отдохнуть от всех в его комнате. Звали эту девушку Элисса. Это имя Чарлзу понравилось. Она очень мило улыбалась и тоже слегка флиртовала — совсем немножко, поскольку армейская служба приучила ее быть сдержанной.

Чарлз самостоятельно забрался в кровать — если бы проводились олимпийские игры среди умирающих, за этот подвиг он бы получил девять целых и девять десятых. Десять ему не получить, потому что немецкий судья непременно захотел бы ему отомстить.

Небеса знают, что он дал немцам достаточно поводов для ненависти, и эта ненависть была взаимной.

Хотя по отношению к немцам у Чарлза была не только ненависть. Это было сочетание ненависти и страха — страха, от которого порой выступал пот.

Считалось, что Эштонов никогда и никто не мог заставить бояться — а ему приходилось бояться почти весь 1944

Год. Чарлз до сих пор отчетливо помнил, как стоял в темноте у железнодорожной станции в ту удушливую жаркую летнюю ночь, уверенный, что, если даже немцы и не заметят его, он отдаст Богу душу от страха.

Он боялся буквально каждой клеточкой своего тела, напряженно вслушиваясь, не приближаются ли немцы, пока Люк-младший минировал дрезину.

Сердце стучало в груди. Со своего поста Чарлз не мог видеть Сибелу, и это выводило его из себя. Ему следовало переместить свой пост направо.

А когда она вошла в его комнату, ему следовало заняться с ней любовью.

Когда он об этом подумал, тогда все и произошло. В один миг. До сих пор Чарлз не знает, как это случилось. Он смотрел на ближние деревья, следя, не появятся ли немцы, а в следующее мгновение его уже с силой 'швырнуло вниз, забило рот землей — и только после этого уши заложило странным грохотом; огонь опалил волосы.

Сибела!